Милованов замахал руками.

— Да Господь с тобой! Иди, конечно. Но экспертизы он от меня раньше положенного срока не дождется, так ему и передай, — сурово подытожил он.

Высотка, унылая, серая, с многочисленными потеками на стенах, подпирала такие же хмурые небеса. Никита задрал голову, с сожалением оглянулся на криво припаркованную машину, где было тепло и пахло синтетической елкой, и отважно шагнул на мокрую от тающего снега дорожку.

Вычислить дом, где обитала Анжелика, оказалось несложно. Гораздо сложнее — этаж, и квартиру. Никита с надеждой поглядел в сторону подъездов: не сидят ли там вездесущие старухи, точно знающие, сколько, по их мнению, в доме проституток и наркоманов. Но мокрые лавки были пусты. Во дворе было на удивление пустынно, только по краю детской площадки хмурая мамаша обреченно катала детскую коляску, туда-сюда, туда-сюда. Колеса чуть слышно поскрипывали. Над мамашей, словно воздушный змей, парил серый мусорный пакет, пока потоком воздуха его не отнесло в сторону и не прибило к земле.

Мамашка, пухлощекая, румяная, на вопрос Никиты ответила отрицательно и по фото Анжелику не опознала. Пришлось прибегнуть к дедукции. Никита внимательно изучил фото в телефоне, обошел дом, прикинув, что интересующая его квартира находится на пятом или шестом этажах, и стал внимательно вглядываться в окна, пока в одном не увидел похожие шторы. Приободрившись, он побежал к подъезду, перепрыгивая сизые полыньи луж.

В подъезде он окончательно убедился, что не ошибся, проходя мимо исчерканных маркером стен, благо Анжелика изрядно облегчила поиск, предоставив кучу подсказок в этом квесте. Никита сверился с фото, усмехнувшись, что раньше никому и в голову не пришло бы фотографироваться у каждой стены.

«А ведь я постарел, — с удивлением подумал он, бегло оглядев витиеватое псевдо-графитти, выполненное черным маркером и чем-то бурым. — Я уже говорю: «в наше время так не делали». Скоро сяду на лавку у подъезда и начну чесать языком с окрестными бабками, грозя молодежи клюкой. Может, и Юлька окажется рядом, беззубая и седая, со своим отточенным змеиным языком. К тому времени вся острота ее язвительных речей скатится в маразм, и будет перемежаться матом!»

Представив Быстрову седой, старой и беззубой, Никита невесело рассмеялся.

Дверь, рассохшаяся, из ребристых, покрытых старым лаком плашек, явно была та самая. Никита позвонил и прислушался. В квартире чирикал канареечный звонок, но больше не донеслось ни звука. Шмелев надавил на звонок снова, и уже не отпускал, чувствуя, как тает надежда. Хозяева либо затаились, либо действительно отсутствовали.

После очередного звонка за соседской дверью завозилось, зашевелилось нечто тяжелое, а затем замки лязгнули, приоткрыв щель в берлогу, откуда высунулся длинный морщинистый нос. Старуха неприветливо зыркнула на Никиту и произнесла скрипучим, как несмазанная калитка, голосом:

— Чего трезвонишь? Не открывают, значит, дома никого нет. Ходют тут всякие, шум поднимают… Щас милицию вызову.

Никита был раздражен и потому на дискуссию не настроен, оттого ответил довольно резко, даже не попытавшись умаслить вероятный источник информации.

— Это вряд ли, — невежливо ответил он.

— Чего это? — насупилась старуха.

— Того. Нет больше милиции, переименовали. Полицию вызывайте.

Старуха пошамкала губами, словно перекатывая искусственную челюсть, и ответила с не меньшей грубостью.

— И вызову. Тоже мне умник.

Она победоносно вздернула подбородок и уже потянула на себя дверь, когда Никита, спохватившись, вымученно улыбнулся, выудил из кармана удостоверение и, описав им в воздухе кривую восьмерку, шутливо произнес:

— Не шумите, бабуля. Из газеты я. Не знаете, где хозяева?

Никита даже ахнуть не успел, как старуха молниеносно цапнула удостоверение у него из руки какой-то обезьяньей хваткой, нацепила на нос очки и тут же расплылась в крокодильей улыбке, распахивая дверь в берлогу во всю ширь.

— Или ты… Из газеты? Очень удачно, молодой человек, что вы зашли, — льстиво прошелестела она. — Я уже столько жалоб отправила, вы не представляете… А все они, Карандины! Представляете: ночь, тишина и тут — бац! Словно шваброй по голове! Музыка, визги! Устроили шалман наверху, никакого покоя. Я участковому жаловалась, в домоуправление ходила — без толку. Хорошо хоть вы пришли…

— Бабуль, секунду… — сморщился Никита, глядя, как старуха поднимает глаза куда-то в небеса. — Карандины — это сверху?