Контратака отбита. Чеботаев доложил обстановку, на вопрос о противнике ответил:

– Главным образом - румыны, но сегодня попадаются солдаты из триста семьдесят шестой немецкой дивизии и четырнадцатого танкового корпуса. Упорно дерутся и, должен доложить, умно.

– Контратаки ведут силами арьергардов?

– Вот именно, товарищ командующий. Дают возможность своим отойти, скорее всего, на Осинки. Колесников не оторвется! Это такой офицер, если уж ухватился, то и мертвый не выпустит.
– Своими короткими железными пальцами Чеботаев показал, как это получается у его славного комбата.

– Свои подвиги тоже не следует замалчивать, подполковник. Вчера вы лично вели батальон на штурм, мно Бабаскин и Липис докладывали.

– Обстановка заставила. Иногда место командира должно быть впереди... "На лихом коне", как говорил Чапаев.

– Правильно определить это "иногда", между прочим, тоже талант.

– Благодарю, - смущенно улыбнувшись, сказал командир полка.

– Рано благодаришь... От имени Президиума Верховного Совета вручаю вам, товарищ Чеботаев, орден Красного Знамени. За геройство и мастерство.

Хотелось вручить награду командиру 1-го батальона капитану Колесникову, но тут из крайнего хутора ударили танки противника. Ореховский снова в дыму и разрывах снарядов.

Тем временем 252-я была введена в бой. Удар нарастился удачно. Оставив за собой гвардейцев у высот-"двухсоток", полковник Шехтман прорвался к Цимловскому.

Наступал долгожданный момент. Получив напутствие: "На фланги не смотреть!", Георгий Иванович Анисимов отправился к гвардейцам, где сосредоточивались в исходном положении механизированная группа и танкисты во главе с Якубовским. И вот наше "подвижное соединение" вышло в тылы сиротинской группировки немецко-фашистских войск. За первые же сутки Анисимов с Якубовским дали нашей армии высокий темп продвижения - 23 километра. Не задерживаясь у укрепленных пунктов, танкисты и мотопехота перехватывали дороги, громили подходившие резервы противника. Для врага это было совершенно неожиданно. Подкреплю фактами: в районе Оськинского танкисты захватили аэродром и на нем 42 самолета, готовых подняться в воздух. Голубинское взяли с ходу и навели такую панику, что немцы, отходя, не успели эвакуировать армейский госпиталь. Теперь он целиком попал на наше попечение.

Немцы всегда были болезненно чутки к охватам. Почувствовав, что 65-я армия своей мехгруппой обходит их войска в малой излучине Дона, они ослабили сопротивление на клетском направлении. Дивизии ударной группы овладели Логовским, Осинками, разворачиваясь на юго-восток. 258-я дивизия, введенная в бой из второго эшелона, овладела Крайним, а Шехтман в ночь на 22 ноября вышел к Верхне-Бузиновке, которую еще удерживали вражеская пехота и танки 14-й танковой дивизии немцев.

В течение 20 - 23 ноября я с небольшой оперативной группой почти все время находился в частях. Может показаться, что руководство армии, таким образом, становится лишь наблюдателем событий. Но нет, походная рация обеспечивала надежную связь с войсками и своим штабом, а близость к войскам помогала ощущать биение пульса войскового организма и быстро реагировать на ход событий. В штабе Ф. Э. Липис сам работал на трофейной рации (предмет особой гордости нашего оперативного отдела), он все время держался на волне командарма, слушая переговоры с командирами соединений. В результате штаб знал все, и его активность как органа управления войсками не снижалась. Присутствие командующего непосредственно в боевых порядках войск, ведущих бои, одновременно помогает штабу чувствовать бой и оценивать деятельность частей глазами командарма.

Из фронтовых записей тех дней:

"...Трудность: у командного состава в ротах и батальонах нет еще навыка быстрой ориентировки на однообразно открытой, голой равнине, без ярко выраженных местных предметов. Из-за этого артиллерия иногда попусту бросает свои снаряды. Требование - тщательная разведка целей на поле боя совместно с артиллеристами, постановка задач артиллерии и танкам на местности".

"...Вся полковая и дивизионная артиллерия фактически перешла на ручную тягу. Транспорт изношен, горючего не хватает. Все делает пехота. Тянет изо всех сил, зная, что без пушки в этих местах шагу вперед не сделаешь и дня не проживешь..."

"...Противник отводит силы на юго-восток, оставляя сильное прикрытие. Характер его действий прежний: частые контратаки. Стойкость в опорных пунктах.

Нахожусь у В. С. Глебова, в четырех километрах юго-западнее Ореховского. Дивизия совершила бросок вперед. Контратакуют восемнадцать немецких танков. В стереотрубу отчетливо видно: из-за высоты выскакивают автомашины, выпрыгивают автоматчики, устремляются за танками. Комдив приказывает накрыть их "катюшами". Отличный залп! Все поле покрылось вспышками огня... Три-четыре фигурки вражеских солдат поднялись в этом аду и, схватившись руками за голову, побежали обратно к высотке. Через полчаса контратака повторяется. Ударили снайперские орудийные расчеты гвардейцев: четыре танка подбиты, один горит... При такой тактике противник несет большие потери, главным образом убитыми. Наши части ежедневно уничтожают двенадцать - восемнадцать вражеских танков. Усилил гвардейцев за счет армейской артиллерии..."

По пути в мехгруппу остановился у Меркулова. Приказ комдиву: вывести дивизию и составить резерв армии. Полковник умоляет:

– Разрешите продолжать преследование...

– Не разрешу, дорогой, не увлекайся. Сутки на приведение в порядок. Посмотри, как поредел чеботаевский полк. А впереди Вертячий.

Услышав это название, Меркулов расцвел и браво заявил:

– Триста четвертая возьмет Вертячий, товарищ командующий!

– Эх, Серафим Петрович! У нас с тобой виски поседели, а ты все бурлишь, как комсомолец.

Догоняем Анисимова. Мехгруппа уже за Верхне-Голубой. Впереди бой. Навстречу попадаются раненые. Они идут, поддерживая Друг друга. Бузинов воскликнул:

– Немцы!

Действительно, пропуская "виллис", на обочину отступила кучка немецких солдат, сзади - молодой боец с автоматом наизготовку.

– Откуда ведешь, герой?

– Во-он за той высоткой деревушка, там и взял...

– Сразу семерых?

– Так точно!.. Мы на машинах подскочили, развернулись - по хатам. Увидели они гранату в руках и хендехохнули.