– Простите, – ничуть не удивляется вежливый и знакомый голос, – а не подскажете, когда он будет?

– Вот уж не знаю, плакать или смеяться, но Мага умер. – Нодельма продолжает разговор совершенно бесцветным голосом.

– А когда? – после паузы… Кажется, голос на той стороне ничем не удивить.

– Около года назад. – Тут Нодельма вспоминает о своих интересах: – А зачем он вам?

– Слушайте, я так долго его ищу, – говорят ей несколько разочарованно. – Столько ищу…

– Я понимаю, – смягчается Нодельма, – но ничем не могу вам помочь…

– А скажите хотя бы, как он умер?

– Попал под грузовик. Пошел за пиццей…

– Не может быть. – Трубка зашуршала, точно выпала из рук говорившего.

– Может. Может. – Нодельме становится совсем грустно. – Скажите хотя бы, как вас зовут?

– Какое теперь это имеет значение… Извините, мне что-то не по себе. Я потом… перезвоню…

– Конечно, конечно, – начинает говорить вежливая девушка Нодельма, когда трубка стреляет ей в ухо россыпью коротких гудков.

Положив ее на рычажки, Нодельма с глубоким вздохом встает и начинает собираться на работу.

Когда она заходит в офисный лифт, в нем уже находится грузный грузин Лиховид – на минус первом этаже расположен служебный гараж, черт. Нодельма сжимается в углу, спинным мозгом чувствуя, как Лиховид ощупывает ее фигуру глазами.

– А, это ты… – Лиховид шумно втягивает ноздрями воздух. – Гордая юная девица… Ну-ну…

Неожиданно тон его меняется:

– Слушай, красавица, может быть, нам сходить сегодня с тобой в ресторан, а? Представь, если я сделаю тебя начальником отдела. Ты, кстати, в каком отделе прозябаешь?

Нодельма сжимается еще сильнее.

– Ты не подумай, я не развратник, – тоном, полным интимной грусти, продолжает Лиховид. – Для меня превыше всего интересы бизнеса. Просто я знаю, каким образом ты можешь принести компании большую пользу. Мне тут кое-что рассказали… И я понял: за такие заслуги перед отечеством ты вполне заслуживаешь стать начальником отдела. Платон, конечно, будет против, он же не любит женщин на руководящих постах, но если ты мне поможешь, я его уговорю…

Четвертый-пятый этаж, кажется, этот подъем длится вечно. Нодельма мысленно клянется, что отныне будет подниматься на тринадцатый этаж только по лестнице.

– Ты думаешь, мне мало своих девок? – Лиховид начинает терять терпение, переходя на громкий, страшный шепот. – Ты думаешь, мне интересно тебя трахнуть?

Нодельма чувствует нехватку воздуха.

– Мне надо одну вещь, которая есть у тебя, которая осталась у тебя после твоего друга, ты, конечно, понимаешь, о чем я?!

Тут кабина останавливается, двери медленно расходятся в стороны, Нодельма выбегает из лифта (мгновенный взгляд в зеркало), торопится к двери на этаж, но, пока возится с магнитным пропуском, Лиховид успевает ее нагнать.

– Но ты подумай, подумай! – кричит он ей вслед, и Нодельма зачем-то кивает ему, словно Лиховид в состоянии проследить за ее эмоциями.

Нодельма успокоится, только включив компьютер и погрузившись в чтение новых писем, которые Кня накропал вечером, оставшись в офисе после работы. Врачу-реаниматологу он пишет про принцип win-win: "…Это когда в выигрыше оказываются все заинтересованные стороны, а не только сильнейший. Ты меньше получаешь в краткосрочной перспективе, но потом всегда выигрываешь в дальнейшем. И значительно больше, чем опираясь лишь на свои силы".

Со шведской госпожой Людковски Кня решает пооткровенничать о чувствах: "Часто мы принимаем за любовь страх остаться в одиночестве. Мы цепляемся за человека, который кажется нам важным и судьбоносным, потому что не видим альтернативы. Мы "любим" до тех пор, пока на нашем горизонте не появляется какая-нибудь новая юбка, с которой мы начинаем проводить все свое свободное время, именно она теперь съедает наше одиночество с новой силой. Человек никогда не будет чувствовать себя одиноким, если у него есть несколько вариантов. Любить можно только в ситуации, когда выбор невозможен…"

Вдруг мысль в ее уме родилась. Оказавшись дома, Нодельма первым делом кидается к коробкам Маги. Со стороны это похоже на истерику, но Нодельма действует хладнокровно, ей надоедают тайны и загадки. В конце концов, прошло достаточно времени для того, чтобы попытаться разобраться с этим пыльным кенотафом.

В коробках аккуратно разложены вещи, за время, прошедшее с их последнего перемещения в пространстве, они слежались, пропитавшись своим автономным запахом. Нодельма боится приступов тоски или ностальгии, однако ничего подобного не случается, вещи оказываются мертвее бывшего хозяина, мертвее чувств, которые Нодельма когда-то испытывала к нему.