Я придвинулся к стене и осторожно подул на нее, очистив от случайно прилипших опилок. Потом отступил на шаг.

Медные опилки выстроились в определенном порядке, изобразив на стене символы. Точнее, буквы: ИСХОД 22.18.

Мёрфи сдвинула брови, глядя на надпись.

— Строфа из Библии?

— Угу.

— Я не помню, — призналась она. — А ты?

Я кивнул.

— Такое трудно забыть: «Ворожеи не оставляйте в живых».

— Выходит, это убийство, — произнесла Мёрфи.

— Похоже на то, — согласился я.

— И убийца хотел, чтобы ты узнал об этом, — она подошла ко мне и остановилась, хмуро глядя на стену. — Коп бы этого не обнаружил.

— Угу, — кивнул я. Пустая квартира издавала щелкающие звуки, какие издает, оседая на протяжении жизни, любой дом. Должно быть, покойная привыкла к таким звукам.

— И что? — в голосе Мёрфи звучало едва заметное, но все-таки облегчение. — Что мы здесь видим? Работу какого-то религиозного психа? Охотника на ведьм? Возрождение инквизиции?

— Использовавшего магию, чтобы оставить нам послание? — усомнился я.

— Мало ли на что способны психи, — Мёрфи нахмурилась еще сильнее. — А правда, как оно сюда попало, это послание? Такое мог оставить только человек, занимающийся магией?

Я мотнул головой.

— Тот, кто убил ее, мог потом просто окунуть палец в воду, что оставалась в кубке, и написал это им на стене. Вода высохла, а следы энергии остались.

— От воды? — удивилась она.

— От освященной воды, — поправил я. — Считай ее святой водой. Позитивную энергию она, во всяком случае, аккумулирует точно так же.

Мёрфи продолжала хмуриться, переводя взгляд со стены на меня и обратно.

— Святой? — переспросила она. — Мне казалось, магия связана только с энергией, и с математическими уравнениями, и тому подобными штуками. Вроде электричества и термодинамики.

— Не все с тобой согласятся, — я мотнул головой в сторону алтаря. — Убитая принадлежала к викканцам.

— Ведьма?

— И ведьма тоже, — кивнул я. — Но далеко не все викканцы обладают реальными способностями к магии. Для большинства все их ритуалы и церемонии не заключают в себе настоящего волшебства.

— Тогда зачем же они всем этим занимаются?

— Возлюбленные мои, мы собрались здесь сегодня, чтобы соединить этого мужчину и эту женщину священными узами брака, — я пожал плечами. — У каждой веры свои ритуалы, Мёрф.

— Значит, тут дело в столкновении религий? — спросила Мёрфи.

Я пожал плечами.

— Настоящему викканцу, типа, трудно конфликтовать с другими религиями. Викканство вообще понятие довольно расплывчатое. Имеется ряд положений, которым следуют девяносто девять процентов викканцев, но в основе веры лежит свобода личности. Викканцы полагают, что до тех пор, пока это не причиняет вреда никому другому, ты волен действовать так, как тебе заблагорассудится, и верить в то, во что считаешь нужным. Поэтому их личные убеждения хоть немного, да отличаются от других. Так сказать, индивидуализированы.

Мёрфи, при всем при том остававшаяся католичкой, нахмурилась.

— Мне казалось, в христианстве тоже говорится кое-что насчет всепрощения, и терпимости, и отношения к другим так, как тебе хотелось бы по отношению к себе самому.

— Ну-ну, — кивнул я. — Как нельзя более подходит к крестовым походам, и к инквизиции…

— Вот именно, — заявила Мёрфи. — Как бы я ни относилась к исламу, или к викканству, или к любой другой религии, факт в том, что это всего лишь группы людей. У каждой веры свои ритуалы. Но поскольку участвуют в них живые люди, у каждой веры найдутся свои ублюдки.

— Для того, чтобы затеять бучу, достаточно одной стороны, — согласился я. — Ку-клус-клан ссылается на Священное Писание. Равно как куча разных реакционных религиозных организаций. И все они любители выдирать цитаты из контекста, — я махнул рукой в сторону стены. — Как в этом случае.

— Ну, не знаю. «Ворожеи не оставляйте в живых». На мой взгляд, вполне недвусмысленно.

— Выдрано из контекста, но недвусмысленно, — сказал я. — Ты только не забывай, что это строка из той же книги Библии, в которой рекомендуется предавать смерти ребенка, обругавшего своих родителей, или скотовладельца, чей вол по его недосмотру причинил кому-то вред, и вообще всякого, кто работает или хотя бы огонь разводит в субботу… не говоря уже о том, кто трахается с животными.

Мёрфи фыркнула.

— И еще надо помнить, что изначальный текст этот написан несколько тысяч лет назад. На иврите. В оригинале этой фразы используется слово, обозначающее того, кто складывает заклятия во вред другим. В той культуре различали магию полезную и вредоносную. К началу Средних Веков в религии преобладали убеждения, согласно которым каждый, занимавшийся магией в любом ее виде, автоматически зачислялся во враги человечества. При этом не делалось разницы между белой магией и черной. А к тому моменту, когда эта строка добралась до Англии, славный король Джеймс имел зуб на ведьм, так что «наводящего вредные заклятия» перевели просто как «ворожею».