Я беззвучно усмехнулся и облизал клыки. Восхитительная ночь! Воздух пахнет кровью! Приближаются враги. Я чувствовал их острое желание убивать и чувствовал, как внутри моего собственного сердца вздымается та же нетерпеливая жажда. Потрясающе.

Первой из зарослей вышла Бенн. Стремительная, сильная, но неуклюжая и очень глупая. Я сразу почуял ее возбуждение, граничащее с похотью. Она изнывала от желания и предвкушала, как бросится на кого-нибудь из этих двуногих, которые слишком тяжеловесны и неповоротливы, чтобы сопротивляться. Один бросок, и они уже корчатся, захлебываясь горячей кровью. Не угадала, голубушка. Я метнулся вперед и разорвал ее горло, прежде чем она успела понять, что произошло. Брызнула кровь. Бенн вскрикнула и завалилась на бок.

Я не задел артерию, но девчонке и без того хреново: корчится, извивается, норовит уползти. Парочка метких укусов положила конец ее нелепым телодвижениям. С вырванными сухожилиями не порезвишься.

Меня затрясло от злорадства. Сучка, вся как на ладони. Здесь я царь и бог. Захочу — убью, захочу…

Волна бешеного восторга едва не вознесла меня к звездам, к сверканию поднебесной славы. Ее жизнь, ее кровь — мои. Право победителя не оспаривается. Это закон. И я получу свой трофей. Я шагнул вперед, чтобы прикончить суку.

Сосновые ветки затрещали, и на полянку с тяжелым сопением вывалился Уилсон. Преображенный. Я плавно ушел в сторону, избегая столкновения, а Бенн зарычала и укусила его, плохо соображая, что к чему. Укусила почти непроизвольно. Потеряв самообладание, Уилсон в ярости развернулся и сомкнул челюсти на ее глотке. Полилась кровь. Густая, черная. Я втянул сладковатый одуряющий аромат, и мой рот наполнился слюной. Кровь этой суки манила. Я хотел одного — броситься на нее, разорвать на части, насладиться предсмертными хрипами…

— Волки! — завизжал Харрис. — Они освободились и прикончили Бенн.

Он вынырнул из-за деревьев. Пушка наготове. В глазах слепая паника. Роджер с ходу открыл пальбу по Уилсону, терзавшему мертвую Бенн, и оборотень отпустил ее горло. Первая пуля пробила мякоть на левой передней; вторая и третья пробили грудь. Волк, бывший когда-то федеральным агентом, покачнулся, заревел от неожиданности и мучительной боли. Упал. Покатился кувырком, раздирая лапами собственный живот, и через мгновение позади мертвой волчицы лежал плешивый толстяк. Лежал навзничь в распахнувшемся пиджаке. На рубашке ни единой пуговицы. Волчий пояс развязан. Рот перемазан свежей кровью.

— Черт… — выдохнул Харрис, подходя ближе. Увидев, что наделал, он опустил пушку. — Джордж? О Господи! Прости. Я не знал. Я же думал, это…

Агент Уилсон, ни слова не говоря, вытащил из кобуры револьвер и выстрелил.

«Наверное, в человеческом облике они совсем плохо видят», — подумал я. Специфический запах усилился, смешавшись с едкой вонью жженого пороха. Оба стрелка лежали на земле, истекая кровью. Я снова усмехнулся. Идиоты. Кем они себя возомнили? Жалкие придурки. Отравляли жизнь и мне, и другим. Пусть теперь расхлебывают кашу. Правда, лучше бы я сам порвал им глотки… Впрочем, на мою долю остался еще Дентон.

Приободренный этой мыслью, я потопал сквозь заросли. Волноваться не о чем. Карты сданы. В прикупе ночь и добыча. Охота на последнего из своры начинается.

Я увидел его, как только выбрался из лесочка. Дентон не прятался. Сильный и быстрый, он стоял на поляне в единственно правильном облике. Под луной бурая шкура казалась седоватой. В сверкающих зрачках — огонь, жажда, томление, яростная сила. Как в моих. Наши глаза встретились, и во взглядах полыхнула безумная радость.

Ожидание кончилось.

В груди вскипела победная песня, и я метнулся к нему. Мы сцепились в царапающийся, рычащий клубок. Все смешалось — когти, зубы, клочья шерсти. Он сильнее, зато я быстрее. Мы дрались в тишине, словно на дуэли. Клыки — наши мечи. Толстая шкура — доспехи и щит.

Я цапнул противника за ухо. Вкус его крови подействовал как наркотик. В теле забурлили неслыханная сила и неведомое прежде бешенство. Я кинулся на него очертя голову, и был тут же наказан за глупую опрометчивость. Переднюю лапу обожгла внезапная боль, а клыки Дентона окрасились алым.

Мы расцепились и стали нос к носу. Каждый выискивал признаки слабости в сопернике. Я понял его. Я со-радовался силе, которую он обрел. В минуту боя я полюбил этого человека, как брата, и страстно желал разодрать его горло, чтобы выпить всю кровь без остатка. Глубочайшее противоречие. Древнее звезд. Выше звезд. Имя ему — естественный отбор. Кто-то из нас помчится дальше — охотиться, убивать, наслаждаться дымящейся кровью, а кто-то навеки застынет в смертном сне.

И это прекрасно!