Черити наблюдая за близкими, помрачнела. Для сэра Тимоти, богатого буржуа, купившего титул при покупке земли, очень важно было войти в круг местной знати. Именно подобные браки, как с Кассиди, давали ему желанное положение и устойчивость. Его дети были уже детьми джентльмена, а уж внуков и вовсе никто не назвал бы парвеню. Черити не осуждала дядю. Каждый устраивается, как может.

Но сейчас ей как никогда раньше стало ясно, что Элизабет Марвелл, говоря, что многие пожалеют о своей торопливости, познакомившись с роднёй леди Рэнделл, оказалась более чем права. Дядюшка явно сожалел о своей поспешности: появились более выгодные партии, а тётя Дороти, несомненно, считала, что её красавица-дочь вполне может покорить графа Клэверинга.

Черити же откровенно удивлялась их амбициям. Неужели они думали, что этот пугавший её человек, несколько лет проживший в Европе, состоятельный и свободный, прибыл в Солсбери специально, чтобы жениться на мисс Вирджинии Хейвуд? Что за нелепость? Он мог приехать погостить к тёте, отдохнуть в её имении, но с чего бы рассчитывать, что он с его-то деньгами станет искать жену в провинциальном городке, а не в столице?

Черити при этом не давали покоя слова кузена Энтони — о мисс Сесили. Правильно ли она их поняла? Энтони говорил, что увидя красоту мисс Клэверинг, он совсем охладел к мисс Кассиди? Сравнение маргарина с маслом не оставляло других трактовок.

Но как странны эти мужчины! Энтони влюбился в мисс Кассиди, совершенно не замечая её нрава, а сейчас предпочёл ей мисс Клэверинг — но только потому, что та — красивее? А ведь Энтони, кажется, неглуп. Но он даже не задался вопросом: «что представляют собой эти люди?» Почему?

Или тут глупо удивляться? Винсент вовсе не любил мисс Сесили — но готов был повести её под венец, несмотря на подружку в доме — и не думал ни о чём, кроме пятидесяти тысяч приданого. Дядюшка Тимоти — тоже, но его рассуждения Черити были понятны. Но неужели ему совсем неважно, чьей женой станет Вирджиния и на ком женится Винсент? А вот Остин Стэнбридж, похоже, об этом задумался. Что такого он заметил в Клэверинге, чтобы не хотеть знакомства с ним своей сестры? И о чём они говорили с Энтони на ступенях Кингсбери Холла? Черити не совсем поняла их разговор.

После ланча Черити ушла к себе и села за письмо мисс Стивенс. Она рассказала о приезде Клэверингов, о произведённом ими в местном обществе впечатлении и попросила рассказать о них всё, что было известно мисс Флоре. Писала долго, стремясь найти слова, которые не задели бы чувств мисс Стивенс.

Дописав, спустилась в холл, где неожиданно услышала обрывок разговора дядюшки с женой.

— Полно, Дороти, ты торопишься. Не стоит пороть горячку. Я слышал, они собираются пробыть здесь до конца июня. Если я замечу, что Джин может стать графиней — помолвку расторгнем, но пока глупо предпочитать орла в облаках воробью в руке. Сейчас и Арбетноты, и Стоуны, и Кассиди, и Стэнбриджи — все откроют сезон охоты на этого богача.

— Но он может не обратить на неё внимания, узнав, что она помолвлена!

— Когда и кого это останавливало? Если он увлечётся…

— Но нужно пришпорить обстоятельства!

— Глупости, дорогая, наоборот, надо выждать. Серьёзной соперницы у Джин нет, но вот как быть с помолвкой Винсента? Тут, как мне кажется, торопиться не стоит — он мог бы попытать счастья с этой невестой с восьмьюдесятью тысячами. И ведь Фортесонхилл… — тут голос дяди прервался на вздохе.

— Ты напрасно пригласил их на субботу, это поздно, он во вторник может обратить внимание на Сесили и тогда…

— Не глупи, Долли, он совсем не мальчик, чтобы увлечься первой встречной юбкой. Но и сидеть сложа руки глупо, ты права. Позаботься, чтобы во вторник у Кассиди Вирджиния выглядела королевой.

В гостиной послышался тихий вздох леди Дороти.

— Господи, только бы удалось…

Черити вздохнула и пошла на почту.

На следующий день их навестила леди Изабелл. Её встретили вполне по-родственному: леди Дороти слушалась приказов мужа. Сама леди Кассиди тоже ничем не показала, что их общество стало для неё менее дорогим. Она напомнила им о завтрашнем приёме, при этом ни словом не обмолвилась о Клэверингах. Леди Дороти тоже даже не подумала навести на них разговор.

Только Черити расслышала в голосе миссис Хейвуд приторную льстивость, а в тоне миссис Кассиди — избыточную любезность.

Эта любезность неожиданно простёрлась и на неё: леди Изабелл, уже уходя, попросила её тоже быть их гостьей. Черити мрачно взглянула на леди Хейвуд и леди Кассиди. Было одно обстоятельство, мешающее Черити выходить в свет. Год назад леди Хейвуд разрешила ей пойти на званый обед к Арбетнотам. Вирджиния спросила мать, место ли там Черити, а та негромко ответила: «Эта дурнушка будет прекрасно оттенять тебя, милочка», после чего Джин больше никогда не возражала против поездок кузины с ней по гостям, но сама Черити, расслышавшая эту почти беззвучную реплику, не хотела быть тенью Джин и неизменно сказывалась больной.

Но сейчас, хоть по здравом размышлении, Черити решила, что до получения ответа от мисс Стивенс ей лучше не встречаться с Клэверингами, она поймала себя на мысли, что хочет быть приглашённой, чтобы поговорить с Остином Стэнбриджем. И… потанцевать с ним. Потому и не прекословила.

И леди Хейвуд, не слыша её обычных возражений, условилась с леди Изабелл, что все они будут у Кассиди в шесть вечера в среду.

В этот вечер Черити заметила и нечто новое в отношениях братьев Хейвудов. Нельзя сказать, что раньше они любили друг друга. Энтони всегда и за всё критиковал Винсента, но критика была порождена завистью к его старшинству. Неравенство их положения бесило его. Почему всё должно достаться Винсенту, а не ему? Винсент же почитал Энтони бездельником и обузой. Между братьями не замечалось ни малейшей привязанности, но сейчас проступила явная неприязнь. Похоже, что оба ощущали себя соперниками, а Винсент к тому же не пойми с чего разругался с Томазин.