— Но ты же пользуешься ими!

— Да, малышка, но важно понять, что яд и лекарство отличаются друг от друга только количеством. Капля лечит, но глоток — убивает.

— А что будет, если глотнуть вон той зелёной настойки?

— От той ничего не будет, это напар хвоща, а вот эта жёлтая — настой мухоморов, помогает при прострелах и болях в спине. Но пить его нельзя, можно отравиться. А вон та тёмная бутыль с аконитами — это яд, но пара капель на три пинты вина помогут при простуде. Здесь — настоянный на бренди ягодный тис — это страшный яд, но компрессы его помогают при подагре.

Память у Сесили была прекрасная, наставления бабули она запомнила, а так как умерла старая миссис Кассиди внезапно под Рождество два года назад, все её микстуры, настойки и отвары так и остались забытыми в шкафу в уже нежилой части дома. Сесили, правда, помнила, что ключ от шкафа покойная бабуля хранила в сумочке, которую носила на поясе, но которая после её смерти так и осталась лежать в шкафу в её комнате, за немецким сервизом…

Сейчас, выгуляв собачонку, Сесили вернулась домой, переоделась, отослала служанку, потом взяла свечу и направилась на третий этаж в апартаменты покойницы. Как она и ожидала, ключ оказался в сумочке. Он легко вошёл в чуть поржавевший замок шкафа с микстурами, и спустя мгновение ей открылось его содержимое.

Сесили поморщилась, ибо внутри все было в пыли и серой паутине, но это не очень волновало её. Не выдохся ли яд в той бутылке бренди? Действует ли он ещё? Не добавить ли в настой тиса пинту настоя лютиков? Но, что, если они нейтрализуют друг друга?

Впрочем, размышлять было некогда. Время приближалось к восьми. У неё было мало времени. При ней Крайтон часто пил французский «Мертель», но был ли он у них? Сесили спустилась вниз, пряча настойку тиса под шаль, и к своей радости, нашла в серванте отца пару бутылок французского бренди.

Она взяла коньяк у себя в туалетной комнате опорожнила бутылку наполовину, осторожно долив в неё бабкин настой. Закрыть пробку по-старому не получилось, но Сесили на это и не рассчитывала. Ей всего-то и нужно было подменить у Крайтона одну открытую бутыль на другую. При этом настой тиса, что было особенно важно, ничуть не изменил цвет напитка. Пока все шло прекрасно.

К десяти вечера, уже впотьмах, она скользнула в тени неосвещённых фонарями кустов бирючины к чёрному ходу Крайтон-мэнор и осторожно вошла внутрь дома. Когда Крайтон приглашал даму, он всегда отпускал лакеев, и сейчас в коридоре было тихо и пусто. Она услышала шаги Фредерика Крайтона и негромкий стук кия о шары, загоняемые в лузы: Крайтон был в курительной, играл на бильярде. Он всегда гордился своим искусством и подолгу отрабатывал удары.

Стараясь ступать бесшумно, мисс Кассиди проскочила в утреннюю гостиную, из которой короткий коридор вёл в спальню. Ей повезло дважды: бюро, где Крайтон держал спиртное, было не заперто, и среди коньяков стояла початая, почти полупустая бутылка «Мартеля». Сесили сравнила уровень жидкости в своей бутыли и в початой. Немного отлила в кадку с пальмой. Разница стала совсем незаметна. В мгновение ока она подменила бутылки, отодвинув коньяк, который пил Крайтон, в самый дальний и тёмный угол бюро за шампанское, и тут же, заслушав шаги Крайтона, отпрянула от бюро, опустившись в кресло.

— Ты уже здесь?

В тоне Крайтона сквозило нескрываемое презрение, но Сесили только лучезарно улыбнулась.

— Что с тобой, Фрэдди, милый, ты выглядишь сегодня совсем больным, — прочирикала она, почти как мисс Хейвуд.

Крайтон удивился. Что это с ней? Обычно чуть, что не так, Сесили готова была закатить истерику, а тут просто ангел кроткий? Неужто так приохотилась, что на всё плевать?

— Всё в порядке, с чего ты взяла? — огрызнулся он. — Я просто устал, хочу лечь пораньше. Не тяни время.

Он грубо схватил её за плечо, развернул к креслу и поднял юбки, снова удивившись, с какой готовностью она подчинилась. На несколько минут, упиваясь соитием, забыл обо всем, возбуждаясь визгливыми кошачьими вскриками Сесили, которая сегодня была особенно страстна.

Много раз он думал порвать с ней, но все откладывал, причём, именно из-за этого ража распутной девки, скрывавшимся за манерами истинной леди. Ему особенно нравилось заставлять эту девицу делать то, что он мог потребовать только от самой дешёвой проститутки. И ему никогда не хотелось лишить её невинности, наоборот, сама мысль о том, что эта шлюха девственна, сугубо забавляла.

В этот раз Сесили превзошла себя, буквально визжа от сладострастия и ругаясь, как портовая девка.

— Ладно, довольно, — бросил он ей наконец. — Ступай, а то тебя хватятся.

Сесили спокойно оправила платье и, отцепив от шатлена гребешок, тщательно причесалась, не забыв вернуть его на место.

— Кстати, я не забыла у тебя заколку? — спросила она.

— Откуда я знаю, по каким спальным ты ещё шляешься, — пробурчал он, брезгливо глядя на неё. — У меня никакой заколки нет.