— Хорошо, не говори, — оборотень покладисто кивнул головой. — Я все-равно уже догадался, что у Гарри есть очень… скажем так, специфичные учителя. И он знает гораздо больше, чем все думают.

— Рем, я правда не могу ничего об этом рассказать.

— Сириус, я все понимаю. Не волнуйся. Если за все это время, что его учителя его обучают они не причинили ему вреда, то я не имею права сказать что-то против них.

— И не причинят. Здесь все гораздо сложнее, чем можно подумать. Я, вообще, был в шоке, когда узнал. Но… Знаешь, я очень горжусь нашим мальчиком. Гарри — необычный ребенок и все, что его окружает, приобретает ту же окраску.

— О, это я уже заметил. Представляешь, Гарри всего тринадцать, а он уже смог вызвать Патронуса, причем не просто дымку, а полноценного. Угадай, какую форму приобретает его Патронус.

— М-м-м, даже не знаю. Льва?

— Нет, — Ремус усмехнулся на такое очевидное предположение, ведь всем известно, что Поттеры связаны родством с самим Годриком Гриффиндором.

— А кто же тогда? — Сириус загорелся желанием узнать, кого представляет из себя заступник его крестника, ведь сам Гарри ему об этом не сказал.

— Сохатый, — коротко ответил Люпин с довольной улыбкой на лице.

Блэк сначала удивленно замер, а потом радостно засмеялся.

— Так значит, мы верно звали Гарри «Сохатиком», когда он был еще совсем крохой.

— Верно. Но я думаю, это произошло не только из-за анимагической формы Джеймса.

— А почему еще?

— Гарри — не только сын своего отца, он еще и последний в роду Поттеров. Я считаю, что таким образом Джеймс дает ему свою личную защиту, а защита рода уже отражается в силе магии Гарри, он — невероятно сильный волшебник.

— Да, это не исключено. Джеймс очень любил своего сына, чтобы оставить его без защиты, — задумчиво произнес Сириус. — Осталось лишь узнать, действительно ли на этом доме есть кровная защита, которую якобы Гарри дала Лили. Или Дамблдор и в этом вопросе соврал.

— Когда ты хочешь это проверить?

— Когда уговорю матушку вернуть меня в род.

— Понятно. Кстати, а где ты живешь? — спросил Ремус.

— Мне предоставили убежище. Прости, но я пока не могу сказать.

— Это касается тайны Гарри?

— Да.

Мужчины проговорили еще некоторое время, прежде чем разойтись. Они договорились, что скоро встретятся вновь, чтобы поймать Петтигрю.

Позже в тот же день Сириус передал Гарри разговор и уверил крестника, что Ремус на их стороне. Поттер был рад этому и по окончанию каникул со спокойной душой вернулся в Хогвартс, где Посланник который уже раз подменял своего подопечного.

Почти сразу после Рождественских каникул в Золотом Трио произошел раскол. Это случилось из-за того, что Гермиона Грейнджер наябедничала профессору МакГонагалл о том, что Гарри неизвестно кто прислал новую метлу. Декан Гриффиндора не сильно разбиралась в ситуации и просто-напросто конфисковала «Молнию», сказав, что ее необходимо проверить на наличие вредоносных чар. Сам Гарри прекрасно знал, кто сделал ему столь дорогой подарок, но, к сожалению, пока не мог назвать имя дарителя.

Вся эта ситуация разворачивалась под внимательными взорами гриффиндорцев. Сделав для себя выводы, они дружно ополчились на лохматую заучку, ведь она практически совершила предательство. А именно предателей на факультете последователей Годрика не любили больше всего. И в добавок к этому они обвинили ее в том, что Гермиона желает слизеринской команде по квиддичу победы над ними, так как ловец ало-золотой команды остался без метлы. Девочке объявили бойкот, даже ее друзья — Гарри и Рон — не желали с ней общаться. Поттер был зол на Гермиону. Он считал, что девочка не имела права идти к профессору с подобными новостями, ведь метлу подарили ему, а не ей. Гарри с неприязнью вспоминал лицо Грейнджер, лучащееся самодовольством, когда МакГонагалл требовала отдать ей на проверку его подарок. Но зато он со злорадством наблюдал за тем, как все самодовольство и превосходство сползло с лица третьекурсницы, когда гриффиндорцы вынесли ей свои вердикт — порицание.

После этого происшествия Грейнджер на собственной шкуре испытала, что значит стать изгоем. Никто с факультета не хотел с ней общаться, а вскоре к бойкоту гриффиндорцев присоединились студенты Райвенкло и Хаффлпаффа. Это стало тяжелым ударом для Гермионы. А чуть позже, когда слизеринцы узнали о произошедшем, то подлили масла в огонь. Они не постеснялись в Большом зале подойти к девочке и поблагодарить за оказанное им содействие. Их действия привели к тому, что гриффиндорка, разрыдавшись, убежала. Вот только вера в свои действия у нее осталась непоколебимой. Она считала, что всегда и во всем права.

Но, наверное, самым большим ударом для девочки стало то, что в глазах МакГонагалл, учительницы, стоящей на втором месте личного пьедестала преклонения, иногда мелькало разочарование в поступке лучшей ученицы курса. Декан Гриффиндора, конечно, отреагировала на сигнал девочки и забрала метлу, но понять поступка мисс Грейнджер так и не смогла. В конце-концов, Минерва МакГонагалл сама была выпускницей данного факультета и в ее душе царили правила, установленные еще самим Годриком — одно из которых было «Будь предан другу своему, но не предай его». Лишь поэтому женщина не вмешивалась в дела своих «львят», позволяя им научить Гермиону данному правилу. Сама Минерва следовала ему неукоснительно, во всем поддерживая Дамблдора, хотя и не зная о некоторых его замыслах относительно сына ее любимых студентов — Джеймса и Лили. А если бы знала, то вспомнила бы второе правило — «Искорени зло храбростью и силою своей.» Но, к сожалению, она не знала всех планов своего друга и наставника. Однажды, раскрытие этих планов станет для декана Гриффиндора сильным разочарованием в том, кому много лет назад, она не задумываясь, отдала свою преданность…