Тогда же произошло и, возможно, самое значительное событие в его жизни: чтобы наилучшим образом выразить свои проблемы, он обратился к музыке. В четырнадцать лет Мэтт Беллами впервые взял в руки гитару.

Первая его гитара принадлежала брату – копия Fender Stratocaster от фирмы Marlin, которая оказалась для него слишком большой, так что он ножовкой отпилил большие куски от деки и грифа [17] . Быстро отказавшись от этого изувеченного инструмента в пользу акустической гитары с нейлоновыми струнами, он настроил ее на аккорд ми-минор и сидел вечерами, играя под пластинки Роберта Джонсона. По иронии судьбы, первой его «работой» в качестве гитариста стал призыв мертвых.

Мэтт узнал, что три его подруги увлекаются колдовством, и, поскольку одна из этих подруг ему нравилась, он решил стать для них волшебником грифа. Ночью он ходил вместе с этим трио по домам, лесам и кладбищам «с привидениями», смотрел, как они раскладывают свои зелья и книги заклинаний и играл страшноватые, пугающие гитарные риффы, пока они творили свои заклинания и призывали демонов. Мэтт рассказывал, что не видел никаких мертвецов и не встречался с привидениями в этих экспедициях – по крайней мере, ничего такого же «не от мира сего», как он привык в работе со спиритической доской, но если это и было шагом назад с теологической точки зрения, то вот для Мэтта-музыканта это стало огромным прыжком в нужном направлении. Его интерес к классическим произведениям Шопена, Рахманинова и Берлиоза становился все сильнее, и Мэтт решил, что однажды обязательно станет играть в джаз-группе или оркестре, но эта цель быстро оказалась нереалистичной, когда он понял, что не очень хорошо умеет читать ноты. А потом, в пятнадцать лет, он увидел видео 1967 года, на котором Джими Хендрикс сжигает гитару на концерте в Монтерее, и решил, что станет рок-музыкантом. Альбом Siamese Dream убедил его, что в тяжелом роке тоже бывают интересные структуры и необычные аранжировки, но Хендрикс вдохновил его гораздо больше. Увидев горящую гитару, Мэтт Беллами понял, что его музыка должна быть о хаосе.

И как раз вовремя. В начале 1990-х в Тинмуте, оторванном от большой британской музыкальной индустрии, стала развиваться своя рок-тусовка. Ее расцвету во многом помогали легкие наркотики, которых было здесь столько, что даже полупрофессиональная фанк-группа могла бы хорошенько удолбаться. Здесь развилась собственная процветающая музыкальная сцена. Она, конечно, состояла в основном из полупрофессиональных фанк-групп и прогрессивных коллективов в стиле Pink Floyd, но тем не менее то был настоящий взрыв – собирались группы, сочинялись новые песни, нарастало чувство возбуждения – чувство, что в Тинмуте зарождается нечто особенное.

Один юный пророк сказал, что ощущение было такое, что на город спустилась муза.

Правда об образовании Rocket Baby Dolls – тайна, покрытая мраком, погребенная в «братской могиле» сгинувших тинмутских групп.

Первой, согласно мифу, который никто из участников не может ни подтвердить, ни опровергнуть, была школьная группа из Тинмутского колледжа, The Magic Roundabout. Это весьма таинственный коллектив; с уверенностью мы можем сказать только то, что Доминик играл там на ударных, но неизвестно, выступили ли они хоть раз вживую, да и вообще были ли в принципе «группой». Мы только знаем, что Мэтт Беллами постепенно играл на гитаре все лучше и лучше – он отрастил ногти и стал брать уроки фламенко, на которых схватывал все на лету раньше, чем учитель успевал говорить. Мэтт с легкостью осваивал все самое сложное, но при этом совсем не уделял внимание обычным предметам. В итоге если нужна была виртуозная техника, он первенствовал, а когда речь заходила об элементарщине – наоборот, плелся в конце. Еще он очень хорошо умел запоминать песни на слух. В подростковом возрасте он сновал между разными школьными группами, в основном в качестве клавишника, но ни в одной так и не задержался.

Музыка, похоже, спасла его от беспросветного наркоманского будущего: он перестал напиваться на набережной и вместо этого ходил репетировать домой к друзьям. Мэтт даже занялся организацией концертов: арендовал помещения в промзоне «Бродмидоу» за 3–4 фунта в час и устраивал концерты группы, в которой играл на этой неделе, и еще нескольких местных коллективов. Эти вечера стали эпицентром Тинмутской музыкальной сцены, на них ходили все уважавшие себя местные музыканты. Одна из групп, игравшая вместе с группой Мэтта, называлась Carnage Mayhem; она была самой популярной и профессиональной из всех школьных групп Тинмутского общественного колледжа того времени. Временами они арендовали досуговый центр и устраивали вечера, на которых собирались самые модные тинмутские ребята, курили косячки и обсуждали сцену. Carnage Mayhem вдохновляли Мэтта учиться лучше играть на гитаре в надежде, что ему когда-нибудь предложат присоединиться к хорошей группе. А еще там играл на барабанах Доминик Ховард.

Мэттью Беллами и Доминик Ховард познакомились в «Логове» – так называли полянку в центре Тинмута, на которой собирались различные городские «племена», недоверчиво разглядывая друг друга. Мэтт тусовался со спортсменами, Дом – с модными ребятами. Но Мэтту стало неловко со своей кликой, так что, одетый в спортивный костюм, он подошел к Дому, представился и попросил научить его получше играть на гитаре. В тот день шел легкий дождик, без всяких громов и молний, но в истории рок-музыки было мало столь же судьбоносных встреч.

Мэтт и Дом на самом деле ходили в одну и ту же начальную школу, но не знали друг друга, несмотря на общих друзей. Теперь же, в пятнадцать лет, они наконец-то познакомились, хотя поначалу казались непримиримыми противоположностями. Дом был длинноволосым джаз-рокером, родители которого считали игру на барабанах простым хобби, которое ни к чему не приведет: в детстве его интерес к музыке ограничивался извлечением странных звуков из синтезатора сестры, когда ему было лет пять, а еще он любил стучать по всему подряд. Одно из его первых воспоминаний – то, как он поймал рыбу и стал бить ее о землю до тех пор, пока у нее не вылетел глаз, чего он на самом деле немало стыдится. Мэтт же – широкоплечий парень в спортивном костюме, с короткой прической и угрожающим рычащим голосом, который, правда, оказался еще и пианистом-вундеркиндом. Казалось бы, что их могло объединять? Ответ прост: они оба неместные и любят одну и ту же музыку – мелодик-хардкор. Когда Доминик сумел затащить Мэтта, которому давал уроки «крутости», на прослушивание в Carnage Mayhem в 1992 году, между ними сразу что-то «щелкнуло». Поиграв вместе, они обнаружили друг в друге изобретательность и склонность к экспериментам, и Дом убедил остальных музыкантов Carnage Mayhem взять Мэтта гитаристом.

Когда Мэтт во время одного из своих визитов в Эксетер рассказал отцу, что теперь играет в группе, Джордж Беллами дал ему мудрый совет, основанный на заработанном тяжким трудом опыте. «Наслаждайся этим, пока молод, – сказал он, – и потрахайся хорошенько». В то время Мэтт учился у отца, как работать в музыкальном бизнесе. В молодости он не любил известную папину мелодию Telstar, но со временем она стала ему нравится и, возможно, именно эта вещь помогла раскрыть его собственный композиторский талант.