Ощущая себя лишним в общей постели, Зариф бесшумно поднялся, поднял с пола сброшенную одежду и направился к двери, никем не замеченный и не остановленный. Несмотря на то, что всё шло точно по его собственному плану, чувствовал себя Нарцисс крайне скверно. Стремясь ловко обмануть, сейчас он сам ощущал себя обманутым. И брошенным окончательно и бесповоротно. Душа рыдала, стеная от предательства, но на глазах не было ни слезинки.

Вернувшись в свои покои, что располагались, как и прежде, по соседству с покоями халифа, Зариф не ответил на поклон своего телохранителя, преданно сторожившего двери. И лишь убедившись, что в комнатах нет слуг или жаждущих принести ему утешение придворных, Черный Нарцисс коротко стукнул в створку двери, призывая бывшего палача войти.

Рюзгар ворвался порывом ветра, бесшумный, но пылкий. Обнял своего принца, понес прямиком в постель. Нарцисс обмяк и поник в его руках, словно сломанный цветок, растоптанный ногой невнимательного путника.

— Я ему не нужен, Рюзгар, — чуть слышно произнес Зариф, позволяя уложить себя животом на постель и избавить от легкой одежды. — И давно ему наскучил. Если бы я знал… Мы так рисковали из-за моей самоуверенности. Все трое. Он легко мог отправить нас на пытки. Рюзгар!

— Да, моё солнце, я слышу, — отозвался телохранитель, занятый втиранием душистого масла в шелковистую кожу вверенного тела, чтобы новым ароматом перебить след запаха, оставшийся после пребывания принца в спальне халифа.

— Рюзгар, прости меня! — прохныкал сломленный Нарцисс. — Ты и Нилюфер могли погибнуть из-за моей глупости!

— Но ты оказался прав? Всё случилось именно так, как ты ждал?

Рюзгар по-хозяйски перевернул Зарифа на спину и теперь взялся втирать масло в живот, грудь, прошелся широкими ладонями по всей длине рук и закончил ногами, особо тщательно умащивая нежную кожу под коленями и низ живота. Нарцисс еще никогда не предлагал ему настоящей близости, словно всё еще сохранял себя для единственного любовника, но пока Рюзгар был благодарен и за это доверие. Он мог видеть свой прекрасный цветок каждый день, мог прикасаться к чудесной коже, ласкать, делая вид, что растирает маслами. Даже помогал принимать ванну и расчесывать волосы. Рюзгар тешил себя надеждой, что со временем заслужит для себя еще большую награду. Он молча мечтал об этом и не смел настаивать, чтобы не разрушить их пока еще хрупкую, столь странную связь.

Зариф отогрелся в его заботливых руках. Его затрясло мелкой дрожью — и он только сейчас осознал, насколько успел закоченеть от холода в сердце и ледяного страха. Он боялся за себя, за Нилюфер, носившую его ребенка, за Рюзгара, который вообще влез в петлю ради него добровольно, хотя мог бы наслаждаться свободой и праздностью в любом из своих борделей.

— Ну-ну, всё уже позади, — Рюзгар зашептал, наклонившись к его лицу и старательно собирая губами соленые капли, набухшие на длинных ресницах. — У тебя всё получилось. Мы в безопасности теперь. Ты должен вести нас дальше, как и обещал…

Словно в опровержении его слов в переднюю комнату покоев ворвался тяжелый топот.

Распахнувшиеся глаза Нарцисса в полумраке показались Рюзгару невообразимо огромными:

— Прячься! Живо! — прошипел Зариф. И телохранитель бесшумно слетел с кровати, метнулся в дальний угол, скользнул за драпировку, что скрывала дверцу, ведущую в туалетный чулан.

В спальню вошел халиф. Острым взглядом он нашел дрожащее тело своего любовника, раскинувшееся поверх покрывал кровати.

— Почему ты покинул нас? — сдерживая гнев, спросил Сефев обманчиво мягким тоном.

— Простите меня, мой господин, — чуть слышно отозвался Зариф, скорчившись на кровати и обхватив себя руками за поджатые колени. — Я виноват.

— Конечно, виноват! — чуть остыв от выказанной покорности, халиф пошел к нему, опустился на край. Провел рукой по дрожащему плечу и спине. — Тебе известно, как я хотел увидеть вас вместе. Почему ты голый? Сейчас, в одиночестве?

— Простите, повелитель, — упрямился в своей покорности Нарцисс. Он то ли от страха, то ли от искренности чувств не удержал слёз, и они отчетливо зазвучали в его слабом голосе, заставив Сефева еще больше смягчиться, ощутив укол жалости к этому столь родному и столь трепетно-нежному цветку.

Халиф ждал ответа, не подгонял. Продолжал гладить по вздрагивающей спине, и Зариф, без шумных рыданий давясь неподдельными слезами, крупными, что жемчужина, продолжил сам:

— Я увидел, как вы смотрите на ее груди. Вам нравится женская грудь.

— У нее роскошная грудь, — подтвердил халиф.

— У нее роскошное тело, — кивнул Нарцисс. — У любой женщины тело будет роскошней, чем у такого, как я. Вы мужчина, мой господин. Настоящий мужчина. Зачем вы держали меня подле себя так долго? Зачем позволили полюбить вас? Вас влекут женские прелести, которых у меня нет и никогда не было. Зачем я вам? Только ради земель моего отца?

Сефев отвесил любовнику звонкую крепкую затрещину. Рюзгар, следивший за происходящим из-за драпировки, едва сдержал порыв ответить ударом за удар.

— Простите, мой господин, — очень тихо проговорил Зариф, пряча пылающее лицо за рассыпавшимися волосами. Но халиф не дал спрятаться, уверенно отвел шелковистые тяжелые пряди назад, заставил открыто ответить на свой пристальный взгляд.

— Почему ты голый? — повторил халиф. И провел рукой вдоль позвонков, забрался пальцами в ложбинку, без всяких ласк ввел пальцы в податливый вход.