Джон лелеял надежду о том, что он приземлится достаточно близко от своих товарищей или хотя бы рядом с другими американскими солдатами. Теперь он только укрепился в своем подозрении, что их реконструкция – уже никакая не реконструкция.

Размышления Джона были грубо прерваны из-за самолета, который стал отклоняться от курса под более крутым углом. Его забросило обратно в самолет. Джон попытался доползти до проема, но тут двигатели самолета завизжали из-за выхода в крутое пике. Добравшись до прохода, Джон глубоко вздохнул, прошептал небольшую молитву и выпрыгнул во тьму вражеского неба.

Он почувствовал невесомость, как только стал стремительно падать вниз.

Несколько секунд спустя его парашют раскрылся. Резкий толчок затормозил его резкое снижение, а потом неожиданный порыв ветра отклонил его от правильного курса.

Непрерывный рев моторов не мог заглушить свист пролетающих мимо пуль и рокот зениток.

Внимательно оглядывая окружающую местность, Джон отметил, она не гористая.

За минуту до приземления Джон сообразил, как он сможет оказаться около своих друзей. Не успев хорошенько обдумать свое решение, Джон посмотрел вниз и увидел приближающееся дерево.

– Вот черт! – выругался про себя Джон.

Джон стал резко дергать за веревки парашюта и попытался изменить траекторию посадки. Прямо под ним была роща, а он хотел попасть на пустое поле слева от нее. Но как бы он ни старался, его усилия оказались напрасными.

– Вот и все, – обреченно подумал Джон. – Приготовься к удару.

Через мгновение Джон услышал треск веток деревьев, шелест листьев, а затем в его воспоминаниях наступила полная темнота.

Глава

3

Джон понятия не имел, сколько времени прошло до того момента, когда он наконец пришел в сознание. Ему потребовалось несколько секунд, чтобы оценить свое оценить свое абсолютно мрачное положение.

Он застрял на дереве, зацепившись за него парашютом. «Какое везение, что я не сломал себе шею», подумал он. Слегка размяв шею и мышцы, он почувствовал небольшую боль во всем теле. Также на теле были места, которые саднили как будущие синяки от удара. Но ничто из этого не казалось опасным.

Он потянул за парашютные ремни, чтобы выбраться, но ветки дерева держали его слишком крепко. Понимая, что другого выхода нет, он вытащил нож и попытался разрезать им ремни. Он почувствовал, что ремень готов разорваться, и приготовился к последнему удару, прежде чем упасть. Джон с силой взмахнул ножом. Острый клинок прорезал оставшуюся ткань, которая удерживала его привязанным к дереву. Наконец, он упал на землю.

Встав на ноги, Джон расстегнул ремень парашюта и сбросил его с себя. Освободившись от ремня, Джон осмотрел оставшееся у него снаряжение.

Когда парашют был полностью раскрыт, сумка, привязанная к его ногам, улетела, как ракета. Так что снаряжения, которое лежало в ней, у него больше не было. У него каким-то чудесным образом все еще была его винтовка, но он знал, что если столкнется с опасностью, то все, что он сможет сделать, – это стрелять холостыми. В сложившейся ситуации это было совершенно бесполезно. Такая же ситуация была и с его пистолетом. Кроме его относительно бесполезного огнестрельного оружия, ножа и шлема, у него больше ничего не было.

Зато в кармане у него был айфон. Но после того, как он вытащил телефон и бросил на его экран беглый взгляд, то понял, что сигнала нет. Хотя в телефоне были фонарик и компас, которые могли бы помочь с навигацией, Джон решил, что, учитывая сложившиеся обстоятельства, лучше не ходить с ярким светом в руках.

В итоге он придумал наилучший план действий в его ситуации – идти в направлении, противоположном ветру. Так как он был последним, кто выпрыгнул из самолета, ветер унес его далеко от остальных, поэтому попытка вернуться хотя бы дала бы ему надежду на то, чтобы найти своих друзей. Он просто надеялся на то, что они решат поступить также, если они, конечно, все еще живы.

Спустя примерно час ходьбы по французской сельской местности Джону стало понятно, что C—47 всего лишь доставили своих десантников и улетели. Теперь вместо грохота и ударов, раздававшихся всю ночь, царила тишина, окутывая землю. Создавалось ощущение, что ничего и не было. Тишина и покой были достаточно приятны, и Джон понял, что, если бы он посетил это место при лучших обстоятельствах, ему бы тут точно понравилось.

Осторожно ступая, Джон на каждом шагу чувствовал, как трава хрустит у него под ногами. Не было слышно даже зверей, лягушек и птиц, и это делало обстановку еще более жуткой.

Добравшись до большого поля, он остановился за деревом, чтобы немного подождать и проверить, чист ли лежащий перед берег. Сначала он ничего не услышал, но как только он собрался выйти из-за дерева, то услышал, как треснула палка. Затаив дыхание, он ждал, стараясь не шуметь, ведь шум мог бы непреднамеренно предупредить незнакомца о его присутствии.

Он продолжал ждать, пока не увидел фигуру, которая появилась на другом конце поля. Какой-то человек шел через поле. Он вел себя осторожно, но не особенно пытался скрыться. Можно было предположить, что этот человек либо из французского сопротивления и нарушает комендантский час, либо он американец. Но Джон решил пока не рисковать своей жизнью.