Я тупо уставилась на папу.

Почему я ему не сказала? Я… я не знала. Я правда не знала, по какой причине решила не говорить папе о моих отношениях. На самом деле я не думала, что он будет злиться или запретит мне встречаться с Маратом. Я просто… не знала.

— Ты бы сказала маме? — просто спросил отец, глядя на меня.

Я кивнула, хотя это и не требовало ответа, мы оба знали правду.

«Я сказала маме», — промелькнуло в моей голове. Но нет, я не сказала маме. Я сказала Дане. По какой-то непонятной причине мне было легче поделиться с ней, чем с родным отцом.

Всегда когда что-то происходило в моей жизни я рассказывала маме, возможно сейчас мне было легче поверить в то, что не сказала отцу, потому что не привыкла делиться с ним своими чувствами.

— Я видел, что между вами что-то происходит ещё во время ужина у нас, — произнёс папа тихо. — Я убедился в этом на Новом году. Но не стал давить на тебя, я ждал, когда ты сама придёшь ко мне и расскажешь. И как бы мне не хотелось оторвать Марату голову, я бы был счастлив за тебя, потому что ты была счастлива.

Не знаю в какой момент по моим щекам начали струиться слёзы, которые я даже не пыталась держать в себе.

Я была виновата. И я это прекрасно понимала.

Отец встал, я думала, что он подойдёт ко мне, но он просто уходил.

— Папа, — прошептала я, вытирая слёзы.

— Поговорим позже, — бросил он.

Он не остановился, а слёзы остановились. Они не могли идти вечно. Я уткнулась лицом в руки, дыша глубоко, иногда всхлипывая, но убеждая себя, что всё в порядке.

Рядом села Дана, обняв меня. Я положила голову ей на плечо и закрыла глаза.

— Тебе не стоило прикрывать меня, — прошептала девушка, гладя меня по волосам.

— Возможно мне будет легче, если хотя ваши отношения останутся в порядке, — ответила я.

— Он не будет злиться на тебя вечно, — сказала уверенно Дана.

И я хотела в это верить. Хотела, но не могла.

На следующий день папа был подчёркнуто холоден со мной. И не только на следующий. Всю неделю он вел себя так, будто ничего не случилось, но при этом смотрел в мою сторону лишь при крайней необходимости, старательно игнорируя моё присутствие в соседней комнате или на стуле, стоящем напротив.

Поэтому когда Арина спросила, пойду ли я на день рождения Егора, я пожала плечами, уставившись в одну точку.

Намечалась небольшая вечеринка, но я сомневалась что это означает, зная, что они обычно подразумевали под «не большой». Я не особо общалась с Егором и в последний раз, когда говорила с ним, не стеснялась выражений, так что меня удивил тот факт, что он вообще пригласил меня. Но тут точно не обошлось без вмешательства Марата, который пообещал мне, что там будут лишь несколько парней и мы с Ариной.

— Да брось, — сказала подруга, всё ещё пытаясь хоть как-то приободрить и развеселить меня, — тебя же не посадили под домашний арест. Я уверена, что твой папа не будет против.

Меня действительно не посадили под арест, но я старалась всё свободное время быть дома, будто это ещё могло уменьшить мою вину. Мы с папой ещё даже нормально не поговорили, поэтому я не знала, как он теперь будет относиться к моим походам на вечеринки. Про ночёвки у Арины вообще лучше было даже не думать. Не исключено, что при сегодняшней его игре «Мне на тебя всё равно, делай, что хочешь» он бы и отпустил меня, но мне не хотелось, чтобы папа думал обо мне то, чего на самом деле не было.

— А ты? — спросила Арина, глядя на Марата, рука которого обосновалась на моём бедре.

Я уже практически не замечала этого жеста, до того он был родным и знакомым.

Он покачал головой.

— Если Влада не идёт, то и я тоже.

В последнее время, они с Егором почти не общались. И я надеялась, что не я послужила причиной этому. Но Марат, как и Арина, не хотел говорить со мной насчёт этого парня.

— Ты должен пойти, — уверенно сказала я, глядя на него.

Марат пожал плечами, кажется задумавшись о чём-то.

Он спокойно переносил моё затворничество, закидывая миллионами сообщений, будто мы были рядом. Но я не могла заставлять его сидеть дома и ждать меня или перестать общаться с друзьями и не ходить на вечеринки.

Я хотела, чтобы он был рядом, но при этом не хотела держать его на поводке, словно маленькую свою собачку, готовую в любой момент сорваться и убежать. И мне надо было принять, что в его жизни были люди и помимо меня. И лучше ему будет, если эти люди будут мужского пола, но об этом я ему не говорила, надеясь, что Марат достаточно умный, чтобы эта мысль сама пришла к нему в голову.