Моя улыбка становится шире. «Спасибо. Я ценю это. Увидимся завтра».

«Я с нетерпением жду этого и своего объятия».

Хоть я не вижу своё лицо, но уверена, что на нем такая же нелепая улыбка.

Я подхожу обратно к кровати, кладя телефон на прикроватный столик. В моём животе трепет, которого я никогда не чувствовала раньше.

Я ем свой сэндвич, прежде чем прочитать остаток письма. Я умираю от голода, и мне нужно несколько минут, чтобы собраться.

Смерть моей матери и долгие часы работы отца означали, что я проводил намного больше времени в твоём доме. Твоя мама предложила помогать моему папе всегда, когда может. За последующие месяца он развалился на части, и, видя его таким, я только больше чувствовал вину.

Тогда вступила твоя мама. Она заботилась обо мне как о своём ребёнке. Часто по ночам она сидела со мной допоздна и обнимала меня, пока я плакал. Она делала всё возможное и невозможное, и я всегда буду любить её за это. Твои родители всегда относились ко мне фантастически, но за последующие годы вы все стали моей семьёй. Я не уверен, как мы с отцом выжили бы без поддержки твоей семьи.

* * *

Третье января 2002 года. Это было лето, и у нас были школьные каникулы. Я познакомился с твоими бабушкой и дедушкой, когда они приехали в город навестить твою семью, но это был первый раз, когда я остался на их ферме в деревне. Ты назвала их баба и деда, и в итоге я тоже стал так говорить.

Твои дедушка и бабушка, Альберт и Изабелла Григгс, были двумя самыми милыми, самыми искренними людьми, которых я когда-либо встречал. Я очень сильно полюбил их за прошедшие годы.

Ты обожала их, как и они тебя. Ты была их единственной внучкой и известна как их маленькая Джем-Джем. Деда говорил, что ты отрада его глаз, что вызывало у нас смех. Он был фермером, и у него было больше двухсот яблонь. Во время сбора урожая он нанимал сборщиков, но платил нам по несколько долларов каждому, чтобы подбирать яблоки, которые упали с деревьев. С деньгами, которые заработали, мы ехали на велосипедах в магазин на углу в городе и покупали мороженое и леденцы.

Ты умоляла деда разрешить нам забираться на лестницы, как другим рабочим, но он и слышать об этом не хотел. Он редко тебе отказывал, особенно, когда ты надувала губы и смотрела на него своими большими карими глазами, но в этом он не уступал. Ты не была этим довольна, но он отказывал только потому, что не хотел, чтобы нам было больно. Я, с другой стороны, чувствовал облегчение.

Раз уж, похоже, в этом письме я признаюсь тебе в своих глубочайших тёмных секретах, я могу сказать тебе и то, что боюсь высоты. Точнее, я от неё в ужасе. Это не по-мужски, я знаю и надеюсь, что ты из-за этого не думаешь обо мне плохо, но это правда. Дай мне пауков, змей, страшные горки (только если они не высоко от земли) и даже быстрые машины, но не высоту; никогда не нужно высоты. Это иронично, учитывая, чем я зарабатываю на жизнь, но я никогда не чувствовал себя комфортно, находясь на высоте. Может, если бы я сказал тебе это раньше, мне бы не пришлось страдать от всех ужасающих вещей, которые ты заставляла меня делать за все годы.

Наше время на ферме всегда было весельем. Особенно для такого городского мальчишки, как я. В деревне совершенно другой образ жизни. Ты любила кататься на тракторе деда. Он часто заваливал прицеп тюками сена и катал нас по своей территории на сто акров.

Я помню, как наблюдал за тобой, пока он нас катал, — твои красивые, длинные каштановые волосы развевались на ветру, но больше всего мне нравилась чистая радость на твоём лице. От твоей улыбки захватывает дух. Это одна из моих любимейших вещей в мире.

Дел всегда хватало, и моё время, проведённое там, включало в себя некоторые самые счастливые моменты моей жизни.

Ещё одним твоим любимым занятием было ходить к реке. Она тянулась через дальний конец двора, и мы часто устраивали пикники у воды. Баба была одним из лучших поваров, которых я когда-либо знал. Она готовила нам вкусные сэндвичи на хлебе, который пекла по утрам, и добавляла в корзину кусочки торта или своего домашнего яблочного пирога — ради которого можно было умереть — в качестве особого угощения. Деда даже соорудил нам качели из старой шины и повесил их на огромную иву, которая стояла на берегу реки. Мы часами раскачивались на дереве и прыгали в воду летом.

В более холодные месяцы мы ловили форель или катались на маленькой вёсельной лодке деда. Обычно грёб я, потому что, честно говоря, у тебя это получалось отстойно. Не важно, как ты старалась, у тебя никогда не получалось направлять лодку в ту сторону, куда ты хотела.

На твой двенадцатый день рождения твои бабушка и дедушка купили тебе красивую гнедую кобылу, которая принадлежала другу деда. Ты назвала её Малышка Тилли и очень её любила. Ты часами каталась вокруг меня на ней. Ей было четыре года, когда она попала к тебе, и у неё был такой мягкий характер, прямо как у тебя.