— Пойдем, выпьем. Спать уже охота — произнёс Выдыш, обратившись к Степану, который присел у костра в компании десятка солдат, которым не хватило места в домах хутора Осинового.

— Иду — ответил Степан.

Внутри горели две керосинки, освещая помещение. Резников был довольным, но всё же к завершению дела сильно перепил. Его штормило, когда он поднимался из-за стола. Он практически ничего не говорил, лишь изредка вспоминал о существовании матерных слов. Когда внутри оказался Степан, Резников всё же произнёс предложение.

— Молодец, но торопиться в нашем деле не нужно. Божий промысел суеты не терпит. Обстоятельность нужна, что в молитве, что в отмщение — Правда, святой отец? — начав со Степана Резников, закончил Кириллом Дементьевичем.

— Правда, ложись уже — ответил Кирилл Дементьевич, по-прежнему, думая о чём-то своём.

Резников не послушал совета святого отца сразу, а после этих слов вышел на улицу.

— Бубенцов, Устина мне позови.

— Есть господин капитан.

Через минуту появился солдат лицо, которого было обезображено множественными оспинами, к тому же их дополнял посиневший шрам, оставленный вражеской шашкой. На плечах вошедшего были погоны фельдфебеля. В руках же он разминал фабричную папиросу.

— Устин — ты непьющий — смотри в оба. Мразь партизанская может быть рядом. Бубенцов напьется сейчас нутром чувствую.

— Есть господин капитан. Всё будет в полном ажуре — низким голосом ответил Устин.

— Иди — сказал Резников и тот, отдав по форме честь, вышел из дома на улицу.

— Из староверов надежный солдат — свой до мозга костей — пояснил Резников.

— К херу этих староверов — пробурчал Кирилл Дементьевич.

— Нормально всё. Давай, ещё по одной и спать — произнёс Выдыш.

Степан долго не мог уснуть. Рука чувствовала занесенную над головой большевика шашку. Голова вспоминала Соню с укороченной стрижкой и двумя испуганными ребятишками.

* * *

Калинину снился странный сон. Если к присутствию Резникова он уже привык, то увиденный им человек был совершенно незнакомым.

Среднего роста. В меру полноватый. С жёстким даже колючим, просверливающим взглядом. Хозяйская походка с тяжёлой поступью и очень громкий командный голос. При всём этом человек был облачен в одеяние священнослужителя. Калинин видел его со стороны, как бы исподтишка. Видел и тех, кто был рядом с ним и они, несмотря на форму императорской армии, уступали в наружных качествах священнослужителю.

Хлипкий долговязый полковник разговаривал со священником, слишком уж почтительно, как будто тот был его начальником, а не наоборот. Другие офицеры тоже выглядели в этом отношение не очень, а солдаты с почти открытой неприязнью шарахались от проводника божественного промысла в окопы.

Калинин наблюдал какое-то время со стороны. Знакомился с незнакомцем заочно, но в какой-то момент оказался в тесном блиндаже, где потолок доставал до самой макушки, и чтобы передвигаться нормально, нужно было нагибаться. Это причиняло сильное неудобство, так как окон не было, не смотря на день, внутри горела лампа и самую малость чадила. Два топчана и стол, сбитый из грубых тяжелых досок. На земляном полу побросаны вещи, оружие. На столе лишь пепельница, устроенная из обычной миски.

Калинин закурил, — и тут же открылась входная дверь. На пороге появился священник, тот самый, которого он наблюдал со стороны, только сейчас он был близок и реален, от него сильно пахло водкой. Калинин растерялся, не зная, как ему представиться незнакомцу, и как тот вообще воспримет его появление здесь, но ничего этого не понадобилось. Священник не обратил особого внимания на Калинина, уселся на топчан и тоже закурил папиросу. Возникла неловкая пауза, но кажется её чувствовал только Калинин, потому что священник не испытывал и тени какого-нибудь дискомфорта.

— Вот так-то капитан — произнёс он.

Калинин не понял, о чем идет речь, но догадался, что на нем форма. Посмотрев на себя, он убедился в этом, только не торопился что-то говорить.

— Приехал ты сюда и сам не понимаешь, что от тебя требуется. Вроде закон должен быть законом, а военный тем более. Только не всё так просто.

Калинин по-прежнему молчал. Священник достал из угла бутылку, не спрашивая Калинина, налил себе и ему по полстакана. Появление стаканов осталось Калининым и вовсе незамеченным.

— Шашку хотел посмотреть? — спросил священник, когда они справились с налитым.

— Ну, да — промычал Калинин.

Глаза священника заблестели нескрываемой радостью.

— Вот она — произнёс он раньше, чем извлек шашку из того же угла, где еще недавно пряталась бутылка.

— Чудесная вещь. Случайно ко мне попала, почувствуй.

Священник протянул Калинину холодное оружие.

— Отец Федор полковника видел где? — раздался знакомый голос, и через секунду Калинин увидел Резникова в полевой форме с прежней надменно-ироничной улыбкой.