— Нет, поручик. Всё будет, как вы предположили в своей первой версии. Сейчас они дождутся своих пушек и скоро пойдут цепью под красным знаменем, чтобы воочию проверить наши возможности. Когда проверят, тогда начнут симфонию полным оркестром.

Ещё через десять минут опасения Степана превратились в реальность. Красные начали фронтальную атаку. Имелось у них и широкое красное знамя. Правда атака была довольно пассивной. Противник часто припадал к земле. Их пулеметы били крайне неточно и после некоторого времени, всё вернулось на круги своя, за исключением четверых раненных и двух убитых в расположении белых, и десятком оставшихся навечно перед окопами противника красных.

Пауза — была значительной. Степан успел выкурить три папиросы, которые он брал у поручика Евсеева и капитана Уткина, который малость суетился постоянно смотрел на часы и, по всей видимости, обдумывал дальнейшую диспозицию, потому что, судя по истекшему времени задачу, он уже выполнил, а значит можно подумать о дне грядущем.

— Сейчас начнут — прикуривая, сообщил Степану капитан Уткин.

Уткин, к сожалению всех находящихся рядом с ним, да и тех, кто был подальше, оказался провидцем. Не прошло и минуты, как осколочный снаряд разорвался с некоторым недолетом, за ним последовал ещё один, и ещё один. Пятым или шестым заявился первый гость, который разворотил собою бруствер. Дальше оставалось молиться богу и по мере возможности, надеяться, что снарядов у красных немного и они будут расходовать смерть дозированно.

Первая дозировка сильно ухудшила положение. За ней началась, куда более мощная атака. Она докатилась до самых окопов, но ценной личного мужества и стойкой непреклонности бойцов, её удалось отбить.

— Отходить надо чего ждать — прямо произнёс Евсеев, обращаясь к Уткину.

На левой руке поручика был повязка с большим кровавым пятном.

— Кость не задело? — вопросом ответил Уткин.

— Нет вроде, давай капитан отходить — продолжил свое поручик.

— Нужно еще малость выстоять. Через полтора часа опустится сумрак — тогда и уйдем.

— Они тоже — это понимают. Если сейчас начнут атаку, то значит, не хотят нас отпускать, если не начнут или не очень сильно начнут, то согласятся на наше бегство. Собственно, так и им проще — вмешался в разговор Степан.

— Резонно, приятно услышать интересное рассуждение опытного офицера — прокомментировал слова Степана Уткин.

— Что-то нет желания ждать, когда красные придут к кому-нибудь решению. Предчувствие у меня нехорошее — скептически изрёк Евсеев.

— Ну, не раскисай. Тем более некогда.

Свист снаряда прервал капитана Уткина.

Степан не понял, точнее не успел осознать, как провалился в темноту, потеряв сознание. Очнулся он от голосов прямо над своей головой.

— Смотри офицер, кажись живой — голос, звучавший над Степаном, был веселым совсем молодым.

— Живой ваше благородие — другой голос прорезал уши совсем близким звуком, видимо говоривший наклонился к Степану.

От слов «ваше благородие» стало легче. Степан подумал о том, что возле него свои, но открыв с трудом глаза, понял — что ошибся. Перед ним были красноармейцы, и к тому же, над его головой во всей красе раскинулась звездная и прохладная ночь.

— Пойдём ваше благородие, голову тебе перевяжут — сказал один из красноармейцев.

Степан поднялся кое-как, его сильно качало из стороны в сторону. Идти было совсем тяжело, и хорошо, что местность освещалась двумя горящими кострами, возле которых было совсем немного красноармейцев.

— Отвоевался, значит — обратился к Степану человек не самой приятной наружности, одетый в кожаную куртку и с большим маузером на боку.

— Выходит так — ответил Степан.

— Я комиссар дивизии. Моя фамилия Рейнгольд Иосиф Яковлевич.

— Емельянов Степан Степанович, прапорщик — представился и Степан.

— Так вот Степан Степанович, расскажи мне всё что знаешь. Особенно меня интересует передвижение кавалерии на нашем участке фронта. Сколько куда и когда?

— При всём желании не могу вам ничем помочь Иосиф Яковлевич. В данный полк я попал, выходя из окружения, а если точнее, то спасаясь бегством после разгрома моего полка в Тернинске.

— Прекратите сочинять ерунду. Я к вам обращаюсь пока что по-хорошему.

— Очень благодарен за это — ответил Степан…

…Они проговорили ни о чём, выясняя положение и отношение ещё минут пять-семь. После этого Степана, не применяя физического воздействия, сопроводили в сарай, оборудованный под тюрьму с двумя часовыми снаружи и умывальником внутри.

В тюрьме вместе со Степаном находились всего два человека. Один офицер и один солдат.

— Пленных то немного — произнёс Степан, усевшись прямо на землю и прислонившись спиной к деревянной стене.

Доски, составляющие стену не были плотно подогнаны друг к другу, от этого сквозь щели внутрь проникало достаточное количество света, который освещал не самую веселую картину старого и затхлого сарая, на земляном полу которого была повсюду разбросана солома, а практически из каждого угла на узников внимательно смотрели большие чёрные пауки, расположившиеся по центру собственных узорных паутин.