– Я даже не знаю… – Как-то растерянно сказала она, хотелось поделиться, но боялась.

– Ну же, рассказывай, ты хорошо себя чувствуешь?

– Да, – тут же ответила она.

– Прежних ощущений нет… – Она имела в виду боль.

– Нет.

– Не мешает, спишь хорошо, нет зуда в швах?…

– Нет, нет… – На все отвечала Светлана, ее ничего не беспокоило. Ну подумаешь, шов, это не то…

– Тогда расскажи что чувствуешь? Покалывание?

– Нет, – она даже не знала, что и сказать, вдруг лицо покраснело, мысли выдали ее.

– Я слушаю, – Галина Николаевна взяла конфетку и откусила ее.

– Нет, не болит, все отлично, но… – Она даже не знала как начать, вроде это ее личное дело, но раньше со Светланой такого не было. – Оно… – Она замялась и опять лицо предательски покраснело.

– Говори как есть.

– Я хочу секса… – Выдавив из себя, сказала Светлана.

– Э…

– Все время думаю о нем, мне даже стало страшно за себя, может я больная, так не должно быть…

– А боль в спине? – зачем-то спросила Галина Николаевна.

– Ее нет, будто никогда не было, только слабый зуд, а вот здесь горячо, – и Светлана прикоснулась к пояснице.

– Давай посмотрим.

Светлана сняла платье, и руки врача, пальпируя швы, стали изучать место, где скрыт чип. Если не знать, что искать, то это просто незагорелый длинный шов.

– Я говорила тебе о побочных эффектах.

Светлана смутно помнила о них, тогда она готова была на все, лишь бы избавиться или хотя бы понизить боль.

– Через позвонок проходят все нервы, что управляют твоим телом ниже пояснице, включая и таз. – Светлана это понимала, но хотела убедиться, что все нормально. – По всей вероятности, чип задействовал дополнительные функции. Скажи, а как оргазм.

– Сильный, – как будто ожидая этого вопроса, ответила Светлана.

– Значит, чип увеличил чувствительность нервных зон, что отвечают за сексуальность в паху, так-так… – Как бы сама себе сказала Галина Николаевна, подошла к столу и стала что-то писать. – Интересно, интересно, – продолжала говорить и в то же время делать заметки.

– Это… нормально? – немного неуверенно спросила Светлана.

– Да, – как между прочим ответила Галина Николаевна, – да, да, это совершенно нормально. Но если хочешь, я могу понизить сигналы, но тогда могут вернуться и болевые ощущения.

– Нет, нет, – тут же вскрикнула Светлана, – не надо, мне это совершенно не мешает, даже… – Она хотела добавить, что ей нравится. – А это нормально?

– Ну, а что же ты хотела? Мы вмешались в важный процесс твоего организма, заменили часть нервных сигналов, что-то понизили, а что-то наоборот увеличили. Пока по-другому не получается. Человеческий организм – это триллионы датчиков, и каждый из них за что-то конкретное отвечает. В женской эрогенной зоне на одном квадратном сантиметре более шести тысяч нервных окончаний, в два раза больше чем во всем мужском органе. Нервы, нервы… они источник наслаждения, но они же могут нас и убить.

Человеческий организм помнит, когда ему плохо, и быстро забывает, когда все замечательно. Это основано на самосохранении, всплеск в мозгу оставляет устойчивые связи, которые сохраняются до конца жизни.

Боль ушла, но взамен Светлана получила что-то новое и необычное. Музыка имеет семь нот, семь простых нот, но сколько комбинаций, бесконечный код. Нервные сигналы поступают в мозг, анализируются, сравниваются, а после человеческое сознание начинает творить чудеса.

Светлана целовала Максима, прижималась к нему, чувствовала его руки, тепло, ощущала страсть. Она открыла для себя новую дверь, что ведет в мир женских наслаждений. И благодарила всех тех, кто так или иначе был причастен к изобретению того самого микрочипа, что позволил жить без боли.

Действие не всегда приносит счастье, но счастья без действия не бывает.

– Я лечу, лечу, – кричал мальчик в мятых шортиках, разведя руки в стороны и делая резкие повороты, будто он и есть самолет, – иду на разворот. Приготовиться, осталось немного, ну же, ну же, не спать… Тра-та-та, так его, достал, – он весело кружился на месте, то опускаясь к земле, то подпрыгивая вверх, будто и правда хотел улететь. – А… Нас окружили, бей, бей. Что? Патроны кончились? Как?! Не пропустить, иду на таран… – Закричал мальчик и направил свой воображаемый истребитель на вражеский бомбардировщик.

Бах!… Удар был не сильным, он даже не понял, что произошло. Как некстати. И все же он его протаранил, но в лоб ударился не самолет, а самый что ни на есть откуда-то взявшийся металлический стол. Мальчик не испытал боли, разве герои испытывают ее, он был ранен и падал на землю. В глазах что-то мелькало, то вспыхивало, то гасло, будто чья-то невидимая рука баловалась выключателем, солнце то загоралось, то тут же гасло. «Ой, что будет?!» вдруг пришла мысль, ладонь прижималась к ране, из которой хлестала кровь. «Ой, что будет?» опять подумал мальчик и сел на землю. Выключатель окончательно сломался, и мир погрузился во тьму. «Мама будет ругаться», еще раз подумал он и представил свое испачканное кровью лицо.