Слуга принес игристое вино, и Кит кивнул подошедшему новому лорду Маргеманскому.

– Приветствую Вас миледи, – поклонился гость, – и Вас юный лорд.

– Благодарю Вас Оданион, – матушка отпила немного игристого напитка, – чувствуйте себя как дома.

Бывший герцог как-то хищно улыбнулся на столь простой и добродушный ответ.

– Всенепременнейше леди Уэндем, ведь столица наш общий дом.

– Разумеется, – холодно ответила леди-мать.

Кит понял сразу столь откровенный выпад на хозяйку, ибо резиденции великих домов считались суверенной территорией и внутри мог чувствовать себя хозяином только один человек, тут не проживающий и это король. Все остальные лишь гости, кто бы что не заявлял.

– Сочувствую Вашей утрате, – медленно проговорила леди-мать, желая вернуть колкость гостю, – она так поразительно своевременна.

– Туше, – нисколько не смутившись, ответил Маргеман. – Муки моего лорда отца продлились чрезмерно долго, я лишь благодарю создателя, что он позволил побыть моему родителю с нами несколько дольше, чем отмеряно судьбой.

– Как говорят, словяне – «вашими устами да мед пить», – более не желая слушать столь откровенное лицемерие, вступил в беседу Кит.

– Ваше познание, поговорок варваров, умиляет юный лорд, – надменно ответил Маргеман. – Остаётся лишь уповать на то, что их пагубное влияние никоим образом не станет руководить вашими будущими мотивами и действиями.

– Ну что вы Оданион, – ответила мать, – мой сын прекрасно осознает и противится давлению извне, будь то культурное или материальное, однако, ему недостает такта и умения. Тут Вы, к сожалению, правы. Было бы излишне смело предположить, что в обстоятельствах, когда его принудят к подрывающему его же власть браку, с дискредитировавшим себя иноземцем, Кристоферу вряд ли удастся преодолеть их и обернуть себе на пользу, заполучив при этом, в союзники самого богатого и самого сильного, по армии, лордов нашего королевства.

– Воистину так леди Уэндем, – допив игристое вино, ответил Маргеман. – Тешусь надеждой, лорд Кристофер, когда ни будь обучиться этому искусству, – и, сделав театральную паузу, добавил, – хотя, как? Ведь преподавателей кроме варварских кельтов у юного лорда Уэндемского не будет, и прошу извинить, меня ждут дела.

– Разумеется, вы можете идти, – холодным, как лед голосом, ответила леди-мать.

Маргеман уходил, не дождавшись, когда его отпустит хозяйка дома и после брошенной ему вслед фразы остановился, зло оскалившись, собираясь нечто сказать на прощание.

– К сожалению, в будущем, управление новоприобретенными территориями, завоёванные для меня вашими рыцарями, не оставит мне шансов принести вам мои искренние соболезнования, по поводу преждевременной гибели вашего сына от рук злых варваров кельтских, потому нижайше прошу вас извинить за это.

Кит напрягся, но мать положила свою руку на его длань, успокаивая.

Маргеман удалился.

– А этот интриган в чем-то прав, – матушка бережно выправила прическу. – Тебя будет некому наставлять мудрости.

Кит скрипел зубами.

– Наказать подобную мразь, ума у меня хватит.

– Нет, Кристофер. Маргемана нужно одолеть его же оружием, – охладила она пыл сына. – А к этому ты, ещё не готов.

Кит это прекрасно понимал, влияние новоиспеченного лорда Маргемана огромно, даже сейчас попав в крайне щекотливое положение, тому удалось развернуть всё в нужное для себя русло. При этом из презираемых, он внезапно стал поборником западных ценностей, обвинив в убийстве отца своего будущего зятя. Маргеман не убил финикийца, вызвав на поединок, как того требовали законы чести, вместо этого он предоставил возможность принцу Виллберту, пока ещё исполняющего обязанности инквизитора, провести независимое расследование, и со слов старшего брата, все собранные доказательства, подтверждают обвинение Маргемана выдвинутые против финикийского посла. Принц опросил свидетелей, начиная со служанок и заканчивая стражей. Охранявшие покой ныне усопшего, все как один утверждают, что Эрзац был зол на тогда ещё герцога за то, что тот, по свидетельским показаниям рыцаря Уилла Блека, занялся любовью с женой посла прямо у того на глазах. Причем попутно, пройдоха герцог дознался у бывшей супруге о сексуальных наклонностях финикийца, и теперь, помимо всего прочего, послу грозило наказание ещё и за мужеложство.

Просто высший пилотаж!

Да Кристоферу многому ещё нужно научиться, прежде чем вступить с Маргеманом в решающую схватку, а пока же глашатай вошел в бальный зал, чтобы возвестить прибытие венценосца:

– Принц Освуд Эйлестер – Гембский! Голос его Величайшего Величества самодержца Георга Эйлестера первого, покорителя Мальтора и собирателя земель западного королевства!

Леди мать покачала головой и печально молвила:

– Даже не пришел попрощаться с сыном.

Вообще, если государственные дела не дают королю возможности прибыть лично, его представлял сын и наследник принц Виллберт, на существенных для короны событиях, разумеется, и чем менее важным то или иное мероприятие считалось, тем ниже был представитель. Прибытие Освуда подтвердило, что король более не желал иметь ничего общего с Уэндемами, однако, сын будет искренне рад прибытию среднего брата.

Принц, быстрым шагом подошел и крепко обнял Кристофера, отринув правила этикета.

– Ну, братец самоубийца! Промолчать не мог, а? – весело спросил он, отстраняясь.

– Я рад тебе Освуд, – искренне улыбнулся Кит. – Без дураков! – принц с благодарностью поклонился и сердечно поприветствовал хозяйку дома.

– Леди Уэндем, Вы все так же ослепительны.

Освуд склонился и под изумленные взгляды, поцеловал руку опальной королеве, что в принципе, как считали знатные лорды, было для них недостойным поступком.