Такси домчало нас за пол часа, мы поднялись на этаж, я отпер дверь, швырнул куртку в сторону, снял ее пальто и бросил туда же. Прямо на входе стоял маленький холодильник, я открыл его и достал початую бутылку джина, хлебнул из горла и решил не убирать. Мы сразу сплелись, я ворочал в ее рту языком, и мы потихоньку перемещались в комнату. На ней было немного одежды, казалось, я сдернул все одним движением, бросил ее на кровать, затем лег сверху и впился зубами ей в шею, она вскрикнула и прижалась плотнее. Я спустился рукой вниз, простынь под ней уже стала влажной. Я навалился сверху и вставил слегка, только чтобы поиграть. Она закусила губу, начала извиваться, пытаясь наползти на мой корень, но я прижал ее за шею к кровати, наблюдая восхитительное бессилие, еще чуть помедлил и мощно втолкнул, насадив ее, как на шампур. Она охнула, но приняла все без остатка. Я стал неспешна накачивать ее, слушая хриплое дыхание. Неожиданно ее когти впились в мой зад, я дернулся от боли, но она обвила мою спину ногами, не давая сбежать. Я стал долбить, что есть силы, чувствуя, как она сжимает меня внутри. Продержавшись еще немного я взорвался внутрь и немного полежал на ней, затем скатился и сходил за бутылкой. Она пошла в душ, вернулась и прильнула к моему боку. Мы выкурили по одной, я хорошо приложился пару раз, бутылка упала на кровать, и я уснул.

Утром меня разбудил какой-то шорох, я разлепил один глаз наполовину, наблюдая, как моя дама роется в ящиках стола, в моей куртке, на полках. Я смотрел, как она на цыпочках прокралась к входной двери, держа в руках туфли и мой пустой бумажник. Щелкнул замок, и я снова заснул.

***

Мы уже около месяца проводили кислород в аппараты искусственного дыхания. Работа была плевой. Повесить крепеж, спаять пару труб. Обед. Спаять пару труб. Дом, стакан джина, клавиши старого ноутбука. Мы работали и ждали, что нас поимеют. Контора была частной, начальник был полным мудаком. В любой момент нам могли показать на дверь и подпнуть под зад для скорости.

Наш наставник – он настоящий кладезь поговорок.

– Руки золотые, аж по локоть, – говорил Дима-босс, выворачивая из стены здоровенный кусок.

Мы с Морозовским принимали кусок и подавали перфоратор.

– Не везет, так с детства, – говорил Дима, отшвыривая гнутую трубу.

Так проходило время до обеда. Мы разогревали еду, шли в столовую, занимали стол у окна. У меня было что-то такое, что поможет не умереть с голоду и не более того. Я убеждал себя в том, что жизнь без излишеств позволит мне ясней видеть картину мира, откроет для меня умение читать в душах людских. Из контейнера Морозовского выглядывало какое-то сложное блюдо с пряными томатами. Он жил со своей матерью и тетей – двумя безработными женщинами, упражняющимися целыми днями в готовке.

Зашли трое из бригады скорой помощи. Такие бригады содержат в себе нормальных мужиков. Они чем-то похожи на нас. Монтажники среди врачей. Даже их спецовки такого же синего цвета, как наши. Первый из них мог бы поднять меня высоко над полом одной рукой – здоровенный парень. Его напарник – маленький и шумный с ярко-рыжими волосами. А третья – девушка со светлыми локонами, очень миниатюрная и хрупкая. Сутки кончились, все трое смертельно уставшие, еле ворочали ложками, почти не разговаривали и не смотрели по сторонам. Сегодня сядут в трамвай и поедут к дому, сегодня спасли пару десятков человек.

День закончился, мы разошлись в разные стороны. Лил дождь, такой ненавистный и привычный для нашего города, я брел один, сочувствуя людям, особенно женщинам. Что бы они не натворили, их жизнь печальней. Мало того, что природа одарила их гормональным безумием и привязала колючей проволокой к репродуктивной трубе, так еще и красота – одно из немногого, что дает им уверенность, силу и власть – очень капризный подарок, которым еще нужно уметь пользоваться. Годам к 40 уже мало от какой мало чего остается, а в 60 это тихая, добрая старушка, либо старая ведьма, лишившаяся силы, которая все еще помнит, как двое подрались, чтобы решить, кто ее будет провожать после работы. У мужчин остается больше. Я вспомнил, что завтра смена и ускорил шаг. Сучий дождь хлестал мне в лицо.

***

То, что можно было сделать в отделении до начала ремонта – мы сделали. Дима-босс пару дней пытался собрать ящик, а мы продолжали учиться пайке. Дима потел в одиночестве, резал бесчисленное количество маленьких трубочек, примерял, матерился, паял, снова примерял. По прошествии трех дней ящик был готов. Мы повесили его на стену и с трепетом ждали дня врезки.

Главный кислородчик, главный врач, руководитель отделения, главный электрик – комариная стая, у которой нужно было получить разрешение. Выбирается день и время и, примерно, на двадцать минут по всей больнице перекрывают кислород. Если все же находятся желающие хлебнуть этого лакомства даже в день врезки, как, например, больные в коме, то для них приносят небольшие баллончики и подключают местно. К тому, моменту, когда кислород перекрыт, действовать нужно быстро, поэтому подготовиться следует заранее.

Конец ознакомительного фрагмента.