Наступившее затем молчание свидетельствовало о проделанной ими тяжелой работе и отдавало должное кулинарному искусству миссис Роу, Евиной кухарки. Почему пища всегда намного вкуснее на свежем воздухе, подумала Ева после второго куска цыпленка, вытирая пальцы о льняную салфетку.

– Думаю, – сказала тетя Мэри, – нам пора отнести домой цветы, пока они не завяли. Пусть кто-нибудь подаст мне палку, чтобы я смогла распрямить свои старые кости.

– Неужели уже пора? – вздохнула Ева, и Дэви поднял палку тети Мэри.

Тут кто-то окликнул Еву.

– Мисс Моррис! – звал Еву взволнованный голос. – Мисс Моррис!

– Мы здесь, Чарли. – Она повернулась в сторону крупного румяного молодого человека, который неуклюже спускался к ним по крутому склону оврага. – Не спеши, а то поскользнешься и, неровен час, ударишься.

Хотя в Рингвуде было достаточно слуг, она взяла юношу несколько месяцев назад для помощи по дому, в конюшне и парке. После смерти отца Чарли, деревенского кузнеца, никто не хотел брать его на работу: парня все считали слабоумным.

Даже родной отец называл его не иначе, как безмозглым тупицей. Но Ева еще никогда не встречала кого-нибудь, кто бы так любил работать и так старался быть полезным.

– Мисс Моррис! – Раскрасневшись и тяжело дыша, парень подошел достаточно близко, чтобы она могла его слышать. Всякий раз, когда Чарли посылали с поручением, он вел себя так, словно его послали объявить о конце света или о чем-то не менее важном. – Меня послала миссис Фуллер. Чтобы позвать вас домой. – Между короткими фразами он делал передышку.

– Она сказала зачем, Чарли? – Ева неторопливо поднялась и отряхнула юбку. – Мы и так уже собирались вернуться.

– Кто-то приехал, – сказал Чарли. Он застыл на месте, широко расставив большие ступни, и напряженно нахмурился, пытаясь вспомнить что-то еще. – Я не запомнил его имени.

Ева почувствовала, как екнуло ее сердце. Джон? Но за последние два месяца ей приходилось слишком часто испытывать разочарование, и было лучше на это не надеяться. Она уже начинала сомневаться, приедет ли он вообще. Но она еще не была готова примириться с такой ужасной мыслью и решительно отказывалась об этом думать.

– Ладно, это не важно, – весело заметила Ева. – Я сама скоро все узнаю. Спасибо, Чарли, что ты так быстро сообщил мне. Отнеси, пожалуйста, стул миссис Причард, а потом заберешь корзину.

Чарли заулыбался, довольный, что может услужить, и нагнулся к стулу, готовый выхватить его из-под тетушки Мэри. Сияя улыбкой, он снова повернулся к Еве.

– Это военный, – сказал он, – Я его увидел еще до того, как миссис Фуллер послала меня за вами, на нем красный военный мундир.

– Ева, дорогая! – сказала тетя Мэри, но девушка ее не слышала.

Военный!

– Перси! – восторженно воскликнула она. Корзина, цветы и все остальное были забыты. Обеими руками она подобрала юбки и бросилась бежать по берегу, оставив тетку, Тельму и Чарли собирать детей и цветы.

До дома было недалеко, но дорожка шла в гору. Ева не замечала этого, как не замечала и Маффина, с пыхтением следовавшего за ней по пятам. За несколько мгновений она очутилась на вершине холма и пробежала через рощу, затем вокруг пруда с лилиями, вниз к конюшням, вдоль, дома и через мощеную террасу к дверям дома. Раскрасневшаяся и запыхавшаяся, она ворвалась в дом. Вид у нее был довольно неопрятный, но это нисколько не смущало Еву. Перси наплевать на то, как она выглядит.

Ах он плут! Не предупредил о своем приезде. Но теперь это не имело значения. Сюрпризы – чудесная вещь, по крайней мере приятные сюрпризы. Он – дома!

– Где он? – спросила она экономку Агнес Фуллер, крупную, с резкими чертами лица женщину, поджидавшую ее в холле. Как это похоже на Перси: заставить ее томиться от неопределенности, а не броситься ей навстречу и, оторвав от пола, заключить в свои медвежьи объятия.

– В гостиной, – ответила Агнес, показывая пальцем направо. – Убирайся, пес, куда это ты с грязными лапами! И вам бы лучше подняться сначала к себе, милочка, и умыться…

Но Ева ее не слышала. Она бросилась через холл и, распахнув дверь гостиной, вбежала в нее.

– Ах ты негодник! – воскликнула она, пытаясь развязать ленты шляпы. И застыла на месте, охваченная горьким разочарованием. Это был не Перси. Перед ней стоял незнакомый военный.

Он стоял спиной к камину, лицом к двери. Казалось, он заполнил собою половину комнаты. В нем было не менее семи футов роста. При всех регалиях, в красном мундире с золотым шитьем, в белых, без единого пятнышка панталонах, вычищенных до невероятного блеска черных кавалерийских сапогах и с блестящей саблей на боку, он выглядел мощным, властным и грозным. Черные брови и волосы подчеркивали резкие черты смуглого обветренного лица. Это было суровое лицо, с почти черными жесткими глазами, большим крючковатым носом и зловеще тонкими губами.