— Ты ведь не покинешь нас в эти мрачные дни? — спросил Виссенти.

— Да уж, мрачнее не бывает, — вздохнул Браумин. — Но сможем ли мы уважать себя, если уступим страху и пожертвуем собственными принципами? Кем мы сможем себя считать, если предпочтем выживание в ущерб душевному спокойствию? Мы знаем, что произошло, и понимаем, насколько это несправедливо.

— И ты решил вступить в борьбу с этой несправедливостью.

— Да, и думал, что ты поступишь так же. Разве не Джилсепони вместе с Элбрайном, несмотря на ужасное неравенство сил, боролась с Марквортом, душой которого овладел демон? Разве не Джилсепони готова была отдать жизнь, но не поступиться принципами?

Женщина бросила на епископа Браумина отчаянный, умоляющий взгляд и ответила еле слышно:

— Он мой сын!

— Тогда мы ни за что не победим! — Виссенти в полном отчаянии вскинул руки.

— Мы в любом случае не можем победить, — заметила Джилсепони. — Я имею в виду, здесь и сейчас. Вы знаете, что я умею искусно обращаться с магическими камнями, и думаете, что это может сыграть нам на руку. Однако я видела, насколько силен в этом Эйдриан. Никакого сравнения! Ему не составит труда разрушить ворота Палмариса, если вы закроете их перед ним.

— Тогда да здравствует король Эйдриан! — трагическим тоном воскликнул магистр, вновь заламывая руки. — И да здравствует отец-настоятель Де'Уннеро! К дьяволу традиции церкви и государства! К дьяволу…

— Существует и третий выход, — сказала женщина.

Епископ Браумин перевел взгляд на Виссенти, тот мгновенно успокоился, после чего оба воззрились на Джилсепони, горя желанием услышать ее совет.

— Вы можете оказать Эйдриану пассивное сопротивление. Дайте понять, что вы против него, если считаете нужным, но не вовлекайте в это противостояние жителей города. Направьте свою энергию в другое русло — в Вангард, например. Рассчитывать победить Эйдриана может лишь объединенное сопротивление всех противостоящих ему сил Хонсе-Бира. В его распоряжении армия Урсала, Бригада Непобедимых и многотысячный резерв, стянутый со всех провинций вокруг Энтела. Простым людям трудно разобраться в происходящем; они думают, что у нового короля есть все права на трон; к тому же притязания Эйдриана подкреплены копьями Непобедимых, что усиливает подобное впечатление. Народ начнет понимать, что к чему, только после того, как принц Мидалис публично заявит о своих преимущественных правах на трон.

«Это, конечно, имеет смысл, — подумал Браумин, — если не считать того…»

— Ты ведешь к тому, что нужно сдать город, — заметил он.

— Я веду к тому, что нужно спасти гарнизон Палмариса и его жителей для принца Мидалиса, — поправила его женщина. — Сейчас любой союзник для него на вес золота.

— Ты пойдешь к нему?

Джилсепони невольно отпрянула, не зная, что ответить; по правде говоря, она не заглядывала так далеко. Спустя несколько мгновений женщина покачала головой.

— Я пойду домой. Сейчас мне очень нужно попасть в Дундалис.

Магистр Виссенти хотел было что-то возразить ей, но чуткий Браумин понял, что ничего уже не изменить, и вскинул руку, призывая собрата к молчанию. После чего подошел к Джилсепони и, приобняв за плечи, заглянул ей в глаза.

— Прости мне… Прости нам наше бессердечие, — мягко сказал он. — Тебе столько пришлось пережить! Ты, столько отдавшая Хонсе-Биру, ничем больше ему не обязана. Отправляйся домой, мой дорогой друг, и залечивай раны.

— Епископ! — воскликнул Виссенти, но Херд снова остановил его.

Подойдя к письменному столу, он выдвинул один из ящиков и достал оттуда маленький кожаный мешочек.

— Возьми это. — Браумин Херд протянул магические камни Джилсепони.

Женщина сделала движение, как бы не желая брать мешочек, но епископ просто сунул его ей в руки.

— Используй их, если сочтешь нужным. Можешь не прибегать к их помощи, но быть они должны у тебя. — Он заглянул ей в глаза. — Просто на всякий случай.

Джилсепони взяла мешочек.

— Так ты говоришь о пассивном сопротивлении? — спросил напоследок Херд.

В ответ женщина лишь пожала плечами и вместе с монахами покинула аббатство.

— От всей души желаю тебе успокоить свое сердце, вновь обрести мужество и силы и встать рядом с нами в предстоящей битве, — сказал епископ Браумин. — Мы упорно боролись за то, чтобы церковь Абеля стала отвечать чаяниям Эвелина, чтобы простой народ видел в нас защиту и опору. Уверен, Маркало Де'Уннеро все это очень быстро разрушит.

— Отвечала чаяниям Эвелина? — переспросила Джилсепони с некоторой долей скептицизма, поскольку даже она не очень хорошо представляла себе, что это такое, «чаяния Эвелина».

Она вспомнила друга, прозванного безумным монахом, пьяного забияку, которого еще во времена службы в береговой охране встретила в таверне неподалеку от Пирет Талме. Того самого человека, который ценой собственной жизни победил демона Бестесбулзибара на горе Аида. Того, который научил ее обращаться с магическими драгоценными камнями. Что испытывал бы Эвелин при виде всего, что творится вокруг? Может, такую же усталость, какая владела ею?