— И зачем мне это? — спросил он, чувствуя, что скоро уронит проклятый труд Эннера Дорелийского. — Кстати, мне ещё долго держать книгу?

— Так перенеси сюда стол силой мысли — разве наш замечательный Веттон тебя ещё не научил?

— Я думал, Вы меня научите.

— Когда-нибудь потом — обязательно, — пообещал Гэрхо. — А пока учись толковать видения... Об этой траве есть старая сказка. Давным-давно возле Быстроструйной жила лягушка, которая прыгала так высоко, что доставала до древесных крон. Старший той поры сделал ей замечание, сказав, что у каждого в Долине и в мире своё место и что лягушка — не птица, чтобы быть так близко к небу. Но она даже не квакнула в ответ на его слова и прыгнула ещё выше, далеко оторвавшись от реки. Тогда Старший разгневался и превратил её в траву, удалив и от воды, и от ветра и заставив жить у земли, — Гэрхо дунул, и причудливая былинка упала к его ногам. — Вот так.

— Это похоже на историю Аавин, дочери Льер и Эакана. Она не могла решить, что ей ближе — вода или ветер, а в итоге сгорела в солнечных лучах. Вы украли нашу легенду.

— Не наоборот ли, человечек? — Гэрхо тихо засмеялся. — Впрочем, неважно. Старший думает, что тебе пора посетить Меи-Зеешни.

— Зеркальный дом? — Мей чуть не выронил труд Эннера. Он не надеялся, что его вообще когда-нибудь впустят туда. — Но зачем?

— Увидишь наконец-то, как можно использовать зеркала. Пошли.

Над входом в Зеркальный дом висели сосульки, пригретые солнцем, и капли, срываясь с них, мелодично позвякивали. Мама когда-то говорила им с Атти, что это зима плачет, уходя. «Где она сейчас — на работе, на рынке, дома?» — задумался Мей. Его кольнула тоска.

Зеркальный дом остался те же непроницаемо-чёрным, приземистым шестиугольным строением. Когда они вошли внутрь, там было пусто. Мей обвёл взглядом зеркала, покрывавшие стены. Они с Гэрхо отражались в них снова и снова — где-то в рост, где-то фрагментами, а где-то — искажёнными, искривлёнными, ненормально вытянутыми или растянутыми. Мею отчего-то стало нехорошо. Он не хотел шевелиться, чтобы сотни его подобий не пришли в движение.

Гэрхо тронул его за локоть.

— Нам не сюда. Пойдём в другой зал.

— Тут несколько залов? — спросил Мей и услышал эхо. Гэрхо молча двинулся вперёд.

Зеркала всё не заканчивались. Потолок тоже оказался зеркальным; но, когда Мей стал смотреть в пол, он и там увидел своё лицо. «Пол только что был дощатым...»

Он кашлянул.

— А Близнецы как-то связаны с Отражениями?

— Только в той же степени, в какой все мы связаны с Цитаделью Порядка, — Гэрхо пожал плечами. — Тебе не стоит брать в голову то, что они — близнецы. В некотором роде это одно, воплотившееся в двух... Мы на месте.

Перед ними вдруг выросла стена, а в ней дверь — не зеркальная, а красного дерева, с позолоченной ручкой. Мей вздохнул с облегчением. Оглядываться ему не хотелось.

Гэрхо повернул ручку.

За дверью находилась маленькая комната, и в ней стояло единственное зеркало — огромное, намного выше Мея и раза в три шире, в раме из местами почерневшего серебра. Комната выглядела довольно тёмной, но Мей смог разглядеть фигуры, украшавшие раму: отчеканенных птиц и зверей, людей с луками, щитами и странными инструментами. По краю всего этого вился искусный орнамент виноградными лозами.

— Здесь ты увидишь то, что приходило к тебе в видениях, — сказал Гэрхо, положив руку на зеркальную раму. — Прорицатели древности пользовались им для этого, а народ Долины иногда пользуется, чтобы воспроизвести событие прошлого и найти лучшее решение какого-то вопроса. Надо только приложить руку, сосредоточиться на том, что ты хочешь увидеть, и зеркало впустит тебя.

— Впустит меня?

— По крайней мере, я на это надеюсь, — Гэрхо отнял руку. — Хотя лучше оно реагирует на зеркальную кровь, но ты всё же прорицатель, и к тому же связан с Городом-на-Сини.

— Причём тут Город-на-Сини? — озадаченно спросил Мей, наблюдая, как Гэрхо постепенно отступает к двери.

— А какую, ты думаешь, воду когда-то применяли для изготовления наших зеркал?... Понятно, что не любую. В мире осталось не так много мест, подобных вашей Сини... В общем, просмотри своё последнее видение и постарайся получше запомнить. Ты обязан узнать Близнецов при встрече.

— Если я с ними встречусь, будет безразлично, узнаю я их или нет, — заметил Мей. — Вы уходите?

— Да, — Гэрхо уже стоял в дверном проёме. — Подожду тебя снаружи. Это всё же нечто личное для тебя... И отдай мне эту книгу, кстати.

«Откуда такая тактичность?»

Когда Гэрхо ушёл, Мей дотронулся до рамы и представил своё последнее видение так, как помнил; а точнее — так, как было написано в его записной книжке.

Он честно пытался думать о Близнецах, но, закрывая глаза, видел только Анну — и тогда его охватывала знакомая тревожная истома. «Что за чушь?» — с сердитой досадой спросил у себя Мей и прогнал её образ — зыбкий, как дым над костром.

— Близнецы, — проговорил он вслух. Рама нагрелась под его рукой и легонько запульсировала, точно живая плоть; он открыл глаза. Из зеркала на него смотрели они — двое как одно. Они стояли рядом — неподвижные, словно каменные истуканы — и их губы беззвучно шевелились. Если бы Мей не знал, что они не люди, он бы принял их за южан — тёмно-золотистая кожа, иссиня-чёрные волосы и миндалевидные глаза. Тела тонкие и гибкие — такие, наверное, бывают у хищников.