«Он и в самом деле мог не знать, если у них пересменка утром», – подумала Кора.

Время шло впустую. Впрочем, этот институт может оказаться центром расследования, и все, что связано с ним, полезно запомнить.

Кора покинула будку охранника и вернулась к машине. Охранник вышел на порожек будки, чтобы не терять Кору из вида. «Любопытно, – подумала Кора, – какое здесь безлюдное место: за пять минут, пока я спорю с охранником, никто не вошел и не вышел из института».

Сев в машину и отвернувшись от стражника, Кора включила свой браслет с голубыми камешками – единственное дамское украшение, с которым она никогда не расставалась.

Браслет пискнул, сообщая, что готов к работе. Кора вышла на связь с центральной телефонной станцией, без ведома телефонисток подсоединилась к правительственному каналу и набрала личный номер церриона средней руки. К счастью, министр культуры был на месте.

– Вы меня узнаете? – спросила Кора.

– Разумеется, госпожа Орват, – откликнулся министр энергичным голосом человека, который перед службой пробегает рысцой четыре километра. – У вас трудности?

– Вы, как всегда, прозорливы, – сказала Кора. – Я нахожусь перед Вторым биологическим институтом. Вам такой известен?

– Разумеется. Я знаком с профессором Ромиодором.

– Вчера я отдала на анализ в его лабораторию важный для следствия препарат. Когда позвонила сегодня утром, чтобы узнать результаты анализа, мне сказали, что ночью в лаборатории совершена кража. И украли именно мой препарат.

– Если не секрет, то что собой представляет препарат?

– Пища, которая находилась в загоне для дракона в тот момент, когда он пропал.

– Чудесная пожива для грабителей!

– Кому-то не хотелось, чтобы в лаборатории эту пищу исследовали.

– Искали яд?

– Или снотворное.

– Так что же вам надо, госпожа Орват?

– Я приехала сюда, к институту. Меня не пускают, и у меня есть основания полагать, что профессор Ромиодор не горит желанием со мной встретиться.

– Дорогая дама Орват, – ответил церрион. – Как вы понимаете, я не имею власти над биологическим институтом и его профессорами. Как вы считаете лучше поступить – позвонить директору и попросить его от моего имени или связаться с церрионом светлого знания, который курирует институт?

– Мне все равно, министр, – ответила Кора. – Мне хотелось бы, чтобы меня впустили в институт и я бы сама увидела, как все произошло…

– Хотите понять, кому могло понадобиться это вонючее пойло?

– Значит, вы знаете, чем кормят национальную реликвию – последних драконов Лиондора?

– Я подписываю счета Загона. И могу приблизительно подсчитать, сколько они там воруют. К сожалению, я могу печалиться, устраивать разносы, но бессилен изменить систему. Вы не представляете, до чего тяжелое у нас экономическое положение.

– Представляю, – ответила Кора. – И жду вашей помощи.

– Сейчас будем нажимать на кнопки, Кора, – заявил министр. – И поглядим, есть ли еще порох в пороховницах. А вы далеко не отходите.

Ждать Коре пришлось недолго. Минут через пять железные ворота, громыхая, раскрылись – за ними стояло несколько стражников, готовых впустить в институт неприкасаемую Кору. Стражник, который только что поносил и унижал Кору, выбежал из будки и вытянулся, взяв под козырек. Сам профессор Ромиодор в сопровождении двух ассистенток – одна другой грудастей – спешил по широкому двору навстречу лимузину.

Кора затормозила и надела темные очки – это был психологический трюк, который давал ей преимущество человека, которому нельзя заглянуть в глаза. В то же время видеокамера, спрятанная в оправе очков, фиксировала интерьер института и лица его сотрудников. У ИнтерГпола есть обычай – снимать по возможности все те учреждения, заведения или лаборатории на других планетах, вход в которые запрещен. Порой вход запрещен по соображениям разумности, а порой потому, что местным властям хочется спрятать что-нибудь порочное от галактической общественности.

Профессор показался Коре знакомым: он был упруг, брюхат и оживлен. Зеленые глаза излучали искреннюю радость по поводу встречи с Корой.

– Госпожа Орват! – воскликнул он издали. – Ну как же так! Ну зачем же такие сложности? Мы же не чужие люди!

Кора открыла дверцу лимузина и ступила на плиты двора. У нее была возможность оглядеться и зафиксировать трехэтажные корпуса института, окружающие площадь перед входом. Узкие окна первого этажа были забраны толстыми решетками, двери в корпусах были стальные с глазками, под крышами корпусов виднелись холодные глаза телекамер, а если учесть, что телевидение на планете еще не было изобретено и приемниками пользовались только представители элиты, то понятно было, что институт пользуется высоким покровительством.