— Марго, — простонал Гром. — Ну зачем ты так?

— Как? — удивилась я.

— Ты рвешь душу, мне больно, внутри.

— Да? Знаешь, мне после ваших ударов тоже было больно внутри. Очень больно. И до сих пор у меня болит душа, а совесть каждый раз тыкает в то, что я по дурости доверилась тем, о ком ничего не знала. Гром, расслабься. Я не буду мстить, да и драться я не умею.

Мы надолго замолчали. Он пыхтел, я же лениво провожала взглядом последние солнечные лучи.

— Я верну твою дружбу! — уверенно отчеканил мужчина, резко встал и ушел.

— Ну-ну… — прошептала я, растягивая губы в предвкушающей улыбке.

Не то чтобы я в это не верила. Я вообще натура всепрощающая, об этом мне регулярно говорила мама. По ее профессиональному мнению, не все и не всем можно прощать. Нельзя заглушать свои эмоции. Если испытываешь гнев, то обязательно должен дать ему выход. Если счастье, то обязательно расплескать его вокруг. Ни в коем случае нельзя держать эмоции внутри себя, именно такая зажатость порождает страшные заболевания. Зависть и гнев — это прародители раковых клеток. Обида и унижение вытягивают наружу заболевания крови и сердца. Подавленность и состояние унижения повлекут заболевания щитовидки, а в более легком случае ларингиты, трахеиты и так далее. Один из мамулиных аспирантов на полном серьезе доказывал, что если вас обидели, а вы смолчали, то не пройдет и сорока восьми часов, как вы приобретете насморк или кашель, а если и после этого продолжите молчать, то в итоге обзаведетесь бронхитом с последующей пневмонией. Да-да, все это называли красивым термином «психосоматика». Именно о ней я думала, провожая взглядом Грома.

После трапезы я прогулялась по Академии, наслаждаясь закатом и прохладным ветром, разметавшим мои волосы. Хотелось найти скамейку, вытянуть ноги и, зажмурившись, пустить сознание по реке мыслей. Однако таких укромных уголков на территории Академии не наблюдалось, а идти в сторону холма с захороненной нечистью я не торопилась. Туда-то я всегда успею.

Вечером в дверь моих апартаментов раздался осторожный стук. Открыв ее, я обнаружила молоденького паренька с кипой листов и плоской коробкой.

— Гера Маргарита, гер директор просил передать вам это.

Он протянул листы и коробку.

— Спасибо, а что это?

— Я не знаю, гера.

Асур, который был почти на две головы выше меня, поклонился и поспешил прочь.

Расположившись на кровати и отложив исписанные листки в сторону, я уставилась на коробку. Уже протянув руку, я в последний момент ее отдернула и, зажмурившись, схватилась за бусину.

«Рита?»

«Алекс, что в коробке?» — не скрывая настороженности, отпустила я мысль.

«Девочка, ты слишком подозрительна. — Я просто чувствовала его злорадную усмешку. — Открой».

Последовав совету, я раскрыла коробку. На губах застыла глупая и счастливая улыбка. Я подпрыгивала от счастья, разглядывая шоколад. Заметьте, мой любимый, с орехами.

«Я рад, что тебе понравилось». — Как воочию, увидела ехидную улыбку на губах Алекса.

«Ты лучший», — искренне подумала я.

«Я знаю».

Утро следующего дня наступило как никогда рано. Впервые, находясь в этом мире, я так рано продрала глаза. За окном клубилось серое предрассветное марево. Пора было браться за свои прямые обязанности. Внимательно рассмотрев себя в отражении, упакованную в широкие черные брюки с большим количеством немыслимых карманов, а также в широкую темно-серую рубашку и в замшевую жилетку, я осталась довольна. Из зеркала на меня смотрело некое бесформенное и безликое «оно». Сунув ноги в кроссовки, я подмигнула своему ненакрашенному отражению, пригладила еще раз волосы и направилась на выход.

Медленно вдохнув, я открыла дверь и, уже готовая сделать шаг в новый день, замерла на пороге с поднятой ногой. Черт, кто бы сомневался…

— Гера Маргарита? — Крагар, склонив голову, стоял перед моей каморкой.

Черт! Только не это… Понятно, что Алекс все-таки решил нас примирить, ибо нам еще год жить в одних стенах, но мог бы и время выждать.

— Гер Крагар? Доброе утро.

Я постаралась, чтобы моя улыбка выглядела искренней.

— Вы так считаете, гера Маргарита? — спросил мужчина, все еще смотря на мои ноги.

— Гер Крагар, на кроссовках нет моих глаз. Может быть, вам есть что скрывать? Вы же именно поэтому избегаете прямого визуального контакта?

От этих слов мужчина вздрогнул и очень медленно поднял голову. Раньше бы я отшатнулась, так как в его глазах жила тьма, жуткая, затягивающая, будто безмолвная пасть в никуда. Да, именно раньше, сейчас же я растянула губы в улыбке и попыталась пройти мимо него.

— Я провожу вас до столовой, гера.

Асур протянул руку в открытом жесте, предлагая присоединиться. Интересно, я что, должна вложить свою малюсенькую ладошку в его лапу? Ага, размечтался. Нет, мы не враги, но и не друзья.