— Да готов.

— Римское посольство?

— Да готовы!

— Тогда. образуйте круг.

Все отступили к стенам двора, Княжье кресло и ковровые дорожки убрали. По лицам римлян было видно, что они довольны решением князя и то, что смогут уничтожить меня не сомневались. Я хоть и физически выглядел мужчиной, но юность моя была видна всем. В противники ине готовился верзила под два метра ростом внешне похожий на германца. Он был одет в кольчужную рубаху переходящую в юбку. Руки и ноги у него были закрыты наручами и поножами. В руках у него были меч и шит. на поясе нож длиной почти такой же как и мои мечи На голове у него был шлем закрывающий лицо. Магнуссон хмыкнул:

— Да Сигурд ты всегда не ишешь легких путей. Это Генрих Опальный. Он был телохранителем у прежнего конунга германцев. Он не делает ошибок и не имеет ни одной раны. По сути это палачь.

— Все будет хорошо! Магнуссон этот Генрих человек, а не бог значит и он смертен.

У меня в голове возникла картинка когда Рыбья чешуя бился с датчанином его кувырок и удар под юбку. И там и тут противник был физически сильнее и хорошо защищен. Любое затягивание боя было против меня.

Обнажив мечи я стал напротив соперника. Князь дал согнал рукой о начале поединка. Рука князя еще не успела опуститься, как я ушел в кувырок в направлении противника. Удар мечами под юбку был силен и точен. Обзор в шлеме был у противника ограничен и он поздно среагировал на атаку. Генрих от удара как будто присел. Мечи оставались под юбкой и по ним стала капать кровь. Но враг оставался стоять на ногах и продолжал наносить удары мечом. Я скакал вокруг него как заяц плохо было то что остался без мечей, только нож висел на поясе. Дважды ощутимо получил шитом по бокам избегая ударов. Ревя Генрих продолжал из приседа наносить удары. Он пытался достать меня. Взявши в руки нож я продолжал уворачиваться не находя кроме полоски на шее мест куда можно было ударить ножом. Бросать нож было опрометчиво это было мое последнее оружие. Но Судьба дала мне шанс. Когда я двигался навстречу противнику Генрих споткнулся о мечи под его юбкой при этом продолжая закрываться впереди шитом и размахивая мечом я сделал через голову врага сальто при этом погрузив тому в шею свой нож. Так как это было прерванное сальто меня ударило о противника и я всем телом и лицом ударился о землю. из меня вышибло дух и сознание. Все тело отдавалось болью. Я понимал, что лежа на земле беспомощен и ждал последнего удара от противника. Но его не последовало. Сзади что то громко упало и земля содрогнулась. Кое как сев на землю я увидел лежащего рядом Генриха с вбитым по самую гарду ножом в шее. Стояла тишина, а затем раздался рев зрителей со всех сторон. меня мяли хлопали по плечам, но меня уже уносила спасительная темнота.

Очнулся я из за того, что кто то тихо разговаривал рядом. Все болело тело опухло, а глаза заплыли.:

— Магнуссон как его дела что сказал знахарь?

— Ефим у него сильный ушиб через неделю сказали встанет на ноги.

— Это плохо. Ему надо на время куда то скрыться римляне сделают все чтобы его уничтожить! Тут еще Путяту не можем выкупить не хватает 50 золотых.

— Эх а мы почти все золото оставили Рыжему поднимать поселок.

— Мы собрали все, что могли и заняли у кого что могли, но нет больше денег, а послезавтра Путяту отдадут за долг римлянам в рабы. Его в живых не оставят.

Я закашлялся и сказал:

— Продавайте дракарр!

Наступила тишина и Магнуссон ответил:

— Больше сорока золотых мы не получим за него.

— У меня еще есть двадцать золотых должно хватить.

Через два дня я окончательно пришел в себя. Первым кого я увидел рядом был Путята.

— Сигурд я благодарен тебе. Ты сделал то что можно было ожидать от близкого родственника. Никто из моих близких и князь не сделали большего.

— Путята так мы с тобой и так родня вспомни сколько у нас всего вместе было и я дорожу тобой.

— Я никогда не смогу с тобой расплатиться. В казне князя не больше 60 золотых монет. На Руси золото в цене.

— Золото не стоит твоей жизни и забудь ты мне ничего не должен.

Путята заплакал.

— Но Путята пусть эти слезы будут слезами облегчения.

В течении дня у меня побывала вся команда. "Перуновы воины" горожане купцы. Оказывается Генрих многих обидел.

Спустя два дня я стал передвигаться по дому. Первое, что сделал собрал команду. Здесь же был и Путята.

— В силу обстоятельств я вынужден был продать корабль. Я не могу Вас повести в поход или содержать как своих людей. Долгов у меня перед Вами нет, но по моей вине вы оказались здесь. Я вынужден буду какое то время лечиться Прошу меня за это простить теперь вы сами содержите себя и поступаете как считаете нужным. Что буду делать когда выздоровлю пока не знаю.

Никто не возмущался все стали переговариваться между собой. На следующий день люди стали расходиться. Кто ушел с попутными кораблями, кто устроился к купцам в охрану. Со мной остался неизменная нянька Магнуссон, Путята, Фракиец, Два топора, Марта и ее друг Карл. Они наотрез отказались меня покидать.

В очередной раз нас посетили перуновы воины.

— Сигурд нас посетил князь и просил тебя спрятать. Римляне пытаются тебя уничтожить и давят на него через его ближников. Есть мысль тебе надо уйти в степь. Это сфера интересов Византии и Руси. Рим там слаб. Значит надо уходить на Киев, а за тем в степь. Знахарь сказал, что тебе дня через три можно ехать на коне. Коней мы приготовили В поход пойдут с тобой два перуновых воина и Путята. Где там переждать беды они найдут.

— Со мной еще пять человек.

— Знаем уже все приготовили и на них.

Мы приближались к Киеву. В пути происшествий не было. Проблемой было только одно. Никто из моих людей, кроме Путяты не умел ездить на лошадях. Все от этого страдали, но терпеливо переносили все эти неудобства. Магнуссрн и Марта даже начали показывать элементы вольтажировки. Поехавшие с нами Братча и Ефим руководили отрядом, но последнее слово оставляли за мной. Я чувствовавший себя на коне беззащитным стал пробовать стрелять из лука с лошади. Лук был боевой и большой. Он мешал своей величиной получалось кое как. Ефим долго наблюдал за мучениями Сигурда и за тем подарил мне степняцкий лук Он был меньше, но более тугой. Каждый день я с ним упражнялся и на третьей недели уже на скаку стал поражать мишени. За этим с одобрением смотрели перуновы воины. Два топора взятым с корабля арбалетом добывал дичь и то же стал все лучше и лучше им владеть делая это с лошади. В дороге и на привалах часто тренировались с оружием. Не отставала от нас и Марта. Копьем она владела мастерски. К ней пробовали подкатывать перуновы воины но на их пути стоял Карл. Он боготворил свою Марту. За время похода они можно сказать притерлись к друг другу и уже действовали как одна команда.

Киев нас встретил суетой и многоголосьем. Устроившись на постоялом дворе я решили немного отдохнуть. Перуновы воины предупредили их что через день выступаем. Отоспавшись пошли за припасами на рынок. Рынок был шумен и пахуч. Пахло благовониями фруктами и готовящейся здесь же пищей. Шедший последним Карл вдруг забулькал и у него изо рта потекла кровь. Восемь датчан окружили их, а за шумом и толчеей Друзья не заметили их. Тут же вокруг них образовалась пустота и рынок по моновению волшебной палочки смолк. Обнажив мечи датчане бросились на нас. Мне и Магнуссону досталось по три соперника. Все здоровые и одоспешенные. Я подавлял в себе ярость и злобу. Моего товарища убили и как телка, со спины. Мои мечи превратись в ртуть замелькав в ударах. У меня появилось ощущение полета и еще ускорился. Все друзья и соперники казалось двигаются как в в воде. Зарубив своих противников я ринулся помогать Магнуссону и тут враги быстро кончились. Два топора то же разобрался со своим противником. Осталась Марта Она зажала своего противника между прилавков и колола его как иголкой копьем. Он уже не сопротивлялся только орал.