Он видел, как изменилось её лицо, когда его слова отложились в сознании, как накатывающая масса стыда и боли затопила его свет от неё.

Посмотрев на неё, он больше не мог это выносить.

Он шагнул вперёд и схватил её за руки.

Он ощутил, как её боль усиливается в разы, заставив его хрипло втянуть воздух.

Она подняла руки, словно пытаясь заслониться от него, заслониться от его света, качая головой. Ощутив, как она толкает его своим светом, ощутив, как в ней усиливается стыд и паника, он обнял её рукой за талию, нежно прижав к себе.

Он обвил её своим светом, окутал собой, пока она не вскрикнула.

Она сильно ударила его в грудь, и он тут же её отпустил.

Когда он сделал шаг назад и посмотрел на неё, на её глаза навернулись слезы.

Она всё ещё не сказала ни единого блядского слова.

— Я люблю тебя, — прорычал он. — Я люблю тебя, Мириам… и я сожалею. Я безумно, блядь, сожалею о том, каким инфантильным, тупым, блядским мудаком я был.

Видя, как её глаза опять блестят, как слезы катятся по её лицу, он остановился, лишившись дара речи.

Его горло сдавило, отчего стало сложно дышать.

Когда он заговорил в следующий раз, его голос звучал так тихо, что он сам едва узнал его.

— Я люблю тебя. Я принадлежу тебе, Мири… и похер мне на Мост. И на жену Балидора. И на любую видящую здесь, блядь. Или дома. Или где угодно. Дело никогда не сводилось к этому. Дело никогда не сводилось к ним. Дело в нас. Дело в том, что твой муж не в состоянии справиться с тем, что видел, как тебя насилуют… и даже не в состоянии быть честным на этот счёт.

Сглотнув, он посмотрел ей в лицо, держась на расстоянии, но его боль усилилась.

— Я даже не осознавал, что я делаю, — зло пробормотал он, запуская пальцы в свои волосы. — Пока мой засранец-кузен не ткнул меня рожей во всё это. Он сказал, что каждый видящий вокруг мог понять, что я злюсь на тебя… и что я один такой тупой, что этого не понимаю.

В ответ на это Мири покачала головой, крепче обхватив себя руками.

Она прочистила горло.

— Ты не злился, — сказала она.

— Я злился, — прорычал он. — Мне было больно. Блядь, да мне всё ещё больно… но я знаю, что ничто из этого не твоя вина. Я злился на тебя за то, что ты пошла на встречу с Бриком. Не из-за наркотиков. Из-за самой встречи, из-за того факта, что ты рисковала допустить это вновь, что ты рисковала вновь быть изнасилованной Ником.

Его горло сдавило, голос зазвучал хрипло.

— Я злился на тебя за то, что ты приходишь сюда. Я злился, что ты бежала сюда, когда я не мог помочь тебе. Что мой кузен и его жена служили для тебя лучшим убежищем, чем я. Что ты бежала от меня, когда я дома делал для тебя всё только хуже…

Он умолк, уставившись на неё.

— Мири. Дело во мне. Я знаю, что это моя вина. Всё это не твоя вина. Это я дерьмовый, незрелый, поглощённый только самим собой мудак…

Она покачала головой, стиснув зубы.

Он видел, как она смотрит вниз по склону.

Обхватив руками своё туловище, она подняла пальцы одной руки и вытерла глаза. Она избегала смотреть на него. Он смотрел, как она старается контролировать свой свет, утянуть его обратно за щиты, опустошить свой разум.

Он смотрел, как она пытается, но ей это не особенно удавалось.

Горе, которое он ощущал в её свете, буквально выпотрошило его заживо.

Это разбило его блядское сердце.

— Мири, — выдавил он. — Gaos, ilya… дорогая. Мне так, так жаль. Мне очень жаль.

Она покачала головой и закусила губу.

На протяжении долгого мгновения он лишь смотрел на неё, а она смотрела вниз по склону. И та боль исходила из её света, а её руки обхватывали ребра и грудь.

Стоя там, он держал свой свет открытым, максимально открытым.

Он честно не знал, что ещё сделать.

Через несколько секунд она прочистила горло, всё ещё не глядя на него.

— Нам лучше вернуться, — сказала она. — Они ищут нас. Элли… — она запнулась на этом имени, сглотнула. — Элли говорит, что они ждут нас.

Блэк беспомощно посмотрел на неё.

Ощутив в её свете избегание и смятение, он в итоге лишь кивнул.

— Хорошо, — сказал он.

Постояв ещё секундочку, она сделала вдох.