— Полагаю, мне, блядь, надо испытывать благодарность, что ты вообще рассказала мне об этом, — он зло смотрел на меня, так крепко стискивая стакан, что я поражалась, как стекло не потрескалось под его пальцами. — Так ведь, Мири? Мне надо быть благодарным, блядь?

Его тон сменился, сочась сарказмом.

— Боже… ну спасибо, док. Спасибо тебе огромное, что ты призналась в том, как накачала меня наркотиками, пока я спал, чёрт подери. Моя собственная жена, блядь. В моей же, блядь, кровати.

Я подняла на него взгляд, всё ещё пытаясь решить, стоит ли мне отвечать.

Прежде чем я успела решить, он замахнулся рукой, в которой всё ещё держал напиток.

Когда стекло разбилось о дальнюю стену наружного балкона, я вздрогнула, но скорее от звука.

Посмотрев через плечо, я увидела, как его завтрак стекает по стене, вымощенной каменной плиткой. Каскадные линии образовывали густую, причудливо-отвратительную кляксу, напоминавшую осьминога.

Я не боялась, что Блэк швырнёт что-то в меня.

Я никогда не боялась такого от Блэка.

Возможно, отчасти это потому, что я тоже видящая, так что я чувствовала его свет.

Ему и в голову не приходило навредить мне.

Найти какой-то способ выплеснуть интенсивность света, собиравшегося вокруг него, справиться с обострёнными эмоциями видящего, создать как можно больше блядского шума… вот что проносилось у него в голове.

Но не вредить мне.

Если уж на то пошло, эта часть Блэка хотела убежать от меня.

Я ощущала слои печали, раздражения и боли за этой жёсткой стеной гнева, пока он сердито смотрел на город. Я также чувствовала, как всё это сводилось к тому, что Ник сделал со мной — это было даже важнее того, что я накачала его наркотиками, или что я встретилась с Бриком за его спиной.

Видящие склонны быть гипер-эмоциональными по сравнению с людьми.

Я привыкла к этому, особенно с ним — особенно с нами.

Блэк искал способ дать этому выход. Желательно такой способ выразить свою злость, который не заставит его вовсе покинуть моё общество.

Чёрт, да я сама испытывала то же самое в его адрес, не так уж давно.

Как и он, я кричала на него. Ломала вещи.

Угрожала ему всем от развода до измены.

Пока я буйствовала, била вазы и стеклянные безделушки, швыряя их в стену дорогого номера отеля на Пятой Авеню в Нью-Йорке, он большую часть времени сидел, позволяя мне справиться со своими чувствами, позволяя мне успокоиться.

Практически этим же я занималась сейчас.

Но в отличие от Нью-Йорка, теперь мы были связаны.

Мы полностью связаны, то есть, на всю жизнь связаны.

Из-за этого многие угрозы, которыми я тогда швырялась в него, исключались.

Ну, во всяком случае, я надеялась, что они исключались.

Конечно, всё равно существовал миллион других способов, какими мы могли превратить жизнь друг друга в ад. Связь в некотором отношении делала это даже более вероятным. Но развод, супружеская неверность, полный разрыв отношений… всему этому в данный момент не бывать, и мы оба это знали. Мы могли угрожать этими вещами, конечно, но такие угрозы окажутся практически пустыми.

Ну… опять-таки… надеюсь.

Надо отдать Блэку должное, он до этого даже не дошёл.

Что касается меня, то я просто сидела там, и моя голова раскалывалась так сильно, словно кто-то бил по ней заострённой колотушкой. Я сжала ладони между коленями, наблюдая, как Блэк ходит туда-сюда передо мной. Краешком сознания я гадала, может, мне всё-таки стоит поговорить, даже если на ум не приходило ничего ясного или связного, даже более-менее приличного извинения.

Я чувствовала — Блэк хочет, чтобы я ему ответила.

На каком-то уровне я ощущала, что ему почти всё равно, что я скажу — хоть я заявлю, что он не прав, хоть я скажу, что сожалею, или что я не сожалею.

Мое молчание сводило его нахер с ума.

— Если бы я проснулся, я бы подумал, что этот мудак опять тебя забрал! — прорычал он, и его грудь тяжело вздымалась, когда он перестал нарезать круги и посмотрел на меня. — Блядь, я бы подумал, что он забрал тебя, Мириам… и я бы даже не знал, где начинать поиски. Я бы подумал, что он куда-то забрал тебя и выпивает досуха в этот самый момент…