Рэйху откинулся на спинку кресла и довольно хмыкнул.

– Ну, и морги с ней, с чамукой. Тем более что ме и жена её курить не велит, – весело подмигнул мне и отчего-то погрозил пальцем.
– Ступай, Рой.

А когда старший раб вышел, вздёрнул бровь и спросил:

– Теперь видишь?

– Что?

– Как амулет работает. Ты же хотела, чтобы у меня с утра голова не болела?

– Хотела, - кивнула я.

– А из-за чего она у меня обычно болит?

– Чамуки много курите, вот и... – я споткнулась на слове и коварно усмехнулась.

Рэйху хмыкнул.

– Даже не думай, – велел он. – Мне не так много дней жизни осталась, чтобы отказываться от любимых привычек, но за заботу и помощь я благодарен. Не думай, что не оценил. И не занижай свои способности. Ты умница, научиться такому без посторонней помощи – это не шутки. Верь мне. Кстати, Эстэри, с чего ты взяла, что научить ремеслу тебя только другая пряха может?

– А разве нет?

Когда наутро я увидела, сколько книг о магии пряx для меня приготовил Рэйху, стало понятно, почему он был так уверен, что я ещё пожалею о том, что решила во всём ему признаться.

С другой стороны, среди них почти не было учебников по общей и, будь она проклята, вульгарной магии, так что особых изменений я не почувствовала, и продолжила учиться в прежнем режиме, в прежнем темпе и с прежней нагрузкой. Наоборот, даже интереснее стало, потому что унылую теорию Рэйху из наших занятий полностью исключил, заменив её интересными примерами из собственной жизни.

Он вообще оказался замечательным учителем и очень интересным рассказчиком, мой муж: не злился, когда я просила повторить тот или иной жест, используемый для простейших заклинаний, с охотой помогал разбираться в сложных терминах прядения. И тут меня тое ждало море открытий! Я-то, наивная, считала, что о том, как и что прясть знаю всё, что мне только сил не хватает, а выяснилось, что и здесь у меня вместо знаний была одна большая дырка.

Даже думать не хочу, кто и на чьём примере изучал работу прях, но неведомые авторы утверждали, что качество амулета зависит не только от того, сколько сил при его создании потратила мажиня, но и от свежести материала – лучше всего для этого дела подходила капелька теплой крови или волосок, отделённый от тела не более двух часов назад – от способа складывания и скручивания волокон, от того, каким образом сучат вспомогательный материал, наконец, от того, что именно пряха использует для работы – веретено или прялку.

Последнее стало для меня открытием. Для Рэйху, по всей вероятности, тоже. Он задумчиво потёр подбородок, когда я зачитала ему отрывок из книги, и пообещал:

– Я решу этот вопрос уже к концу седмицы.

Два дня спустя, проснувшись утром, я обнаружила, что в моей спальне, рядом с тем самым манекеном, который я так ни разу и не использовала, поблескивая отполированным от старости и долгого использования красноватым боком, стояла самая настоящая четырехногая прялка, из тех самых лoз, что росли когда-то в южных провинциях.

Рэйху потом три дня ворчал и клялся, что я сделала его на старости лет глухим, пенял, что порядочные ильмы – а уж высокородные и подавно! – не врываются в спальню к отдыхающим мужчинам и не визжат прямо в ухо что-то пугающее и невнятное, доводя тем самым несчастных до сердечного приступа.

– Так я же не к кому-то, Рэйху! – улыбалась я, слушая стариковское ворчание.
– Я же к вам!

И в щеку поцеловала.

На мгновение мне показалось, что в прозрачных от старости голубых глазах блеснула слеза, но Рэйху быстро взял себя в руки и велел мне убираться.

– Позавтракай хорошенько, рыба моя. Будем испытывать в деле мой подарок.

Впрочем, не всё и не всегда было так безоблачно. Всё чаще и чаще у мужа случались приступы, всё чаще он заговаривал о том, что не так уж и много времени ему осталось.

– Не хочу об этом слышать! – я злилась, стучала ногами и хлопала дверьми, но слушать всё равно приходилось.

– Ты же у меня умненькая рыбка, - говаривал Рэйху, и я, улыбаясь, соглашалась:

– га, хитрая и верткая, как юз*.

– Хорошо, кабы как юз, - усмехалcя муж. – Я бы тогда мог умереть со спокойной душой. Да боюсь, ты, скорее, малeк юза, Эстэри. Ни яду, ни хитрости, зато любопытства столько, что из сотенной кладки хорошо, если один выживает.

– эйху!! – возмущалась я.

– Ну, не рычи, не рычи. Ты лучше послушай, что я тебе скажу. Когда я умру... Эстэри! А я умру, и тебе меня хоронить. Так вот, когда я умру, ты первым делом Роя к Наместнику отправь, чтобы он мои печати на твоё имя переписал. Он отказать не смоет, хоть и не захочет девку во главе родового Двора ставить, потому как многое мне задолжал. Ну, и нет у меня никого, кроме тебя. Не хлюпай носом! Терпеть не могу!