– Ну попытайся, – усмехнулся я, засовывая перчатки за пояс.

Он вскинул пистолет, направляя его мне в грудь, и достаточно жёстким голосом приказал:

– Руки! Поднять руки!

Двое его подручных направились ко мне, у одного была верёвочная петля, явно вязать руки, но тут произошло неожиданное, даже для этого капитана, но не для меня. Пистолет в его руках дёрнулся, изрыгая огонь, и пуля попала мне в грудь. Я снопом рухнул на землю, подогнув колени. Всё шло, как я и спланировал, но тут случилось непредвиденное. С рёвом раненого медведя к капитану рванул Михайлов и нанёс ему мощный удар – и челюсть сломана, даже хруст был слышан. Еле успокоили его.

А я лежал мёртвый. Это подтвердил врач, который сразу осмотрел меня, диагностировав смертельное ранение, – пуля вошла в грудь и застряла в рёбрах, выходного отверстия не было. Но это и понятно. Пуля попала в орден Ленина, исковеркав его, но и поэтому замедлив полёт, так что было объяснение причины, почему ранение слепое да и крови немного. На самом же деле, управляя пистолетом капитана и выстрелив себе в грудь, я преследовал сразу несколько целей. Конечно, орден жалко, но он останется при мне, пусть видят. Так вот, судя по реакции местных и этих неизвестных, приказ на мой арест пришёл сверху. С какого верха, пока не знаю, но если Егорьева нагнули, значит, высоко сидят. Вот я и решил пока отдохнуть. Честно сказать, задолбали меня уже местные. Я вообще в Союз не для этого возвращался. Однако дело сделано, я разведён, документы все при мне в кольце, так что жить можно. Я вон, будучи в Москве, даже выписался и продал участок с домом, в котором мы с Аней жили. Правда, сейчас там пустырь с блиндажом, но землю выкупило государство по минимальной цене. И то я не деньгами получал, а сберегательными билетами, которые хрен разменяешь. Однако избавиться от этой гири по-другому я не мог. А половину тех билетов по-честному отдал Ане.

Меня накрыли плащ-палаткой. Вокруг же стоял ор. Капитан стоял бледный, держась за челюсть, бессмысленным взглядом смотря на моё тело, и его изрядно потряхивало. Как мне показалось, переживал он сильнее всех. Но может, это сказывались последствия удара. А выстрел был великолепен, фактически пуля застряла между рёбер, амулет защиты остановил её. Потом пулю я выковыряю и заращу рану. Ну а остановить сердце и дыхание, пока врач исследовал меня, вообще плёвое дело. Он уже убедился – я точно труп, и сейчас орали в основном помощники капитана в званиях сержантов госбезопасности. А спорили по поводу моей тушки и Михайлова. Насчёт меня генерал уже сдался, гэбэшники забирали моё тело, а вот своего лётчика он отдавать категорически не хотел. Генерал понимал всю серьёзность положения, но решать его судьбу будут в его корпусе. В общем, похоже, старлея ждал штрафбат. Ударил старшего по званию. Вот так спасаешь человека, а делаешь ещё хуже. Надеюсь, генерал сможет как-то повлиять на трибунал, который ждал Михайлова.

Почему я орден зацепил, высчитав перед выстрелом траекторию полёта пули, так чтобы был шанс вернуться. Мол, врач ошибся, я был оглушён и ранен не так и тяжело, как могло показаться. Орден практически остановил пулю. То есть я сделал задел на будущее, если вдруг придёт в голову вернуться, предъявляя себя живого и почти здорового.

А сейчас, через двадцать минут после рокового выстрела, который изменил на поле многое, меня подняли в кузов полуторки, выделенной генералом, неизвестные погрузились в свою эмку, и мы покатили к выезду с аэродрома. Капитан в полуобморочном состоянии полулежал на заднем сиденье впереди катящейся эмки, и синяки под его обоими глазами выглядели роскошно. Молодец Михайлов.

Пользуясь тем, что мы покинули территорию аэродрома и штаба корпуса, я осторожно откинул плащпалатку, достал пару медицинских амулетов, зарядил их, извлёк пулю и, остановив кровь, заживил рану. Оставил только повреждение кожи, чтобы шрам был. А теперь нужно думать, как бежать. Идеальным будет налёт, тогда можно подорвать в машине авиабомбу, естественно, когда водитель отбежит подальше, и таким образом замаскировать своё исчезновение. Прямое попадание – и ничего не осталось. Отличная идея.

В кузове лежали мои вещмешок и гитара. Странно, что её летуны себе не оставили, инструмент неплохой, ценная вещь, но, видимо, не решились, всё отдали. Я их тут же убрал в кольцо, после чего снова накрылся плащ-палаткой и стал ожидать хоть каких действий, чтобы была возможность уйти. Я, конечно, мог бы спрыгнуть, незаметно покинуть машину на ходу, никто и не заметил бы благодаря амулету отвода глаз, но это был запасной план. Однако налёт – именно то, что нужно. Мне необходимо, чтобы меня не искали, ведь по приезде внезапно пропавшее из кузова тело сложно как-то объяснить по-другому. Тем более если и вещей в кузове не окажется. А прямое накрытие – это прямое накрытие.

И вот, к счастью, пара мессеров, явно охотники, пролетали над дорогой. Видимо, только появились, мелкие бомбы на месте, боекомплект полный. Пока жертв у них ещё нет. Я было обрадовался, однако эти гады не обратили на нас внимания, пролетели дальше. Странно. Командирская машина – желанная добыча для таких «экспертов», а тут ноль внимания. Пришлось брать дело в свои руки.

Я вырубил обоих лётчиков, успел до того, как они покинули зону работы амулета-помощника, а это километр в любую сторону, и, резко развернув оба аппарата, кинул их в атаку. Отлично, оба водителя в нашей маленькой колонне были опытными, сразу съехали с дороги, разъезжаясь, чтобы не быть крупной добычей. Атака была скорее психологической, я не хотел, чтобы кто-то пострадал, хотя гэбэшников как раз не жалко. Однако демонстративная атака сделала своё дело. Водители бросили машины, понимая, что именно они – цели, и прыснули в стороны. Даже квёлый лейтенант улепётывал любо-дорого смотреть. Я же, активировав амулет отвода глаз, спокойно покинул кузов машины и побежал в поле, контролируя мессеры. Ну и вторая атака. С обоих были сброшены бомбы, и точно: в кузов полуторки, отчего та заполыхала, и в крышу эмки. Пусть все пешочком прогуляются.

И тут при выходе из атаки случилась трагедия: ведомый слишком приблизился к ведущему и произошло столкновение, и в обломках оба истребителя рухнули на землю. Судя по тому, как радовались те, кто наблюдал эту атаку, а дорога не пустая была, эти охотнички в печёнках сидели. В небо полетели фуражки и пилотки. А я уходил. Полуторка ярко полыхала, значит, тела, считай, нет, искать меня не будут, можно свободно вздохнуть. И стоит подумать, что мне вообще теперь делать? Вернуться в Аргентину? Вариант вполне рабочий, да и желание есть. Три месяцы отсутствовал. Однако есть другая идея.