И все с особым нетерпением ждут шоу, которое обычно показывают в начале прославленные виртуозы Поона. Их ещё называют заводилами, открывающими Танцы. Они при этом выделывают такие невероятные акробатические па, проносясь в опасной близости от острых друз и хищных актиний, что только дух захватывает. Такое мастерство – это особый талант или результат учёбы у великого Танэна, хранителя и законодателя танцевальных традиций в Пооне. Но в основном иттяне, всё же, предпочитают наблюдать за этими трюками, не рискуя повторять их. Ведь в обычное время среди головоногих моллюсков почитается разумное здравомыслие и рассудительная осторожность. Риск и азарт – не их морской конёк. Прослыть в иттянском обществе оригиналом или чудаком это плохой тон. Однако в Ночь Полнотуния танцорам-виртуозам многое прощается. И некоторые чудачества даже поощряются аплодисментами. Ничего не поделаешь – Ночь волшебства! Ночь лёгкого безумия. Но завтра каждый из этих танцоров-виртуозов непременно станет таким же консервативным и сдержанным, как и все – до следующего Полнотуния.

Почтенный Донэл Пиуни, которого сегодня так жаждала увидеть Лана, также был известен в Пооне, как виртуоз-заводила. Что не очень-то сочеталось с его званием декана факультета минералогии поонского университета. Но в эту Ночь это сходило ему с рук. Да что там – ему многое сходило с рук, благодаря неунывающему характеру и лёгкому пофигизму, обычно свойственному молодёжи, с которой он ежедневно общался. И, как видно, опылился. Но он не слишком боялся прослыть оригиналом – консерватизма ему хватало и в науке. И в Ночь Полнотуния Донэл отплясывал так, что вода в Океане едва не закипала. Лана всегда с замиранием всех трёх сердец следила за его опасными виражами. Сама она, увы, танцевала неважно, лишь плавно покачиваясь и вертясь в такт общему ритму почти вместе с малышнёй. Наверное, потому что во время Танца она видела лишь его – Донэла. В которого была безответно влюблена. Впрочем, как и половина особ женского пола университета. Ответных чувств она не требовала и не ждала – ей, романтической натуре, вполне хватало иногда видеть его. А сам Донэл её наверняка не замечал. Мало ли кто там прозябает с края этого праздника жизни? Что для него какая-то студенточка? Да ещё слегка не успевающая по его предмету. В прошлое Полнотуние почтенного доктора Донэла Пиуни к большому разочарованию Ланы на Танцах не было – он возглавлял очередную научную экспедицию – и шоу открывали другие. Как же здорово, что Дон, наконец, вернулся и она снова увидит его.

Лана, сама не зная почему, вдруг решила, что сегодня с ней обязательно произойдёт нечто особенное. Может, Донэл станцует с ней?

«Хотя это вряд ли, – вздохнула Лана, стоя в толпе однокурсников и не участвуя в общей беседе. – У него своя компания, он меня и не заметит».

Тут Сэмэл Сиуни, известный шутник и лучший студент курса, прибывший сюда с подругой Танитой – куда же он без неё – прервал её мечтания. Заметив у Ланы след ушиба, он вскричал:

– О, что это с твоей щекой, Лана? Ты так соскучилась по любимой Скале, что на радостях приложилась к ней лицом? На долгую память? Или сейчас так модно – румянить одну щеку?

Но Лана ему не ответила – её вдруг пронзило чистое электричество, отнявшее у неё способность говорить и соображать. Так всегда происходило при появлении доктора Донэла. Она, едва дыша, наблюдала, как он приблизился к группе университетских преподавателей, держа под руку некую особу, и о чём-то оживлённо заговорил с ними. Обычное дело! Все знали – доктор Донэл Пиуни никогда не лезет за словом в чужой рюкзак. Про таких иттяне в шутку говорят: "Мама не приучила малыша к соске, а теперь уж поздно – язык великоват".

Лана радостно выдохнула, а Мэла ехидно ей шепнула:

– Видела? Донэл с новой подружкой! Это Сионэла Титуни – его лучшая аспирантка. Она была с ним в экспедиции на Баритане.

Тут только Лана обратила внимание на спутницу Донэла и узрела как он, склонившись к ней, что-то с улыбкой сказал этой самой Сионэле Титуни. И тут уже Лану пронзило не просто электричество, а настоящая молния.

«Тысяча барракудр! – мысленно вскричала она. – Зачем я сюда пришла? Лучше б дома станцевала!»

– Ну и что, что была? Меня это не интересует! – прошептала она.

– А ещё говорят, – продолжала Мэла, не обращая на неё внимания, – что Сина с Донэлом нашли в пещере Баританы древние таблички, ставшие научной сенсацией. О них, наверное, в новостях расскажут.

– Я рада за них! Но меня и это не интересует! – пробормотала Лана, зажмурившись от досады. А сама п подумала:

«Я тоже сделаю открытие! А сейчас просто станцую!»

– О, Туна взошла! – воскликнула она.

И, неожиданно схватив Мэлу за руку, устремилась с ней куда-то вверх. Туда где обычно танцоры-заводилы открывали своим шоу Танцы Полнотуния. Поонцы с удивлением расступились, пропуская их: эти подружки в заводилах здесь не числились. Некоторые поонцы заинтересованно переглянулись – мол, это наверняка некий сюрприз! Кто-то одобрительно поднял вверх руки и захлопал, подбадривая новичков. Тут уж Мэла не выдержала и, вырвав руку,испуганно отскочила от подруги.

«О, Древние Мудрецы! Кажется, Лана сошла с ума! – с раскаянием подумала она. – Не надо было её дразнить».

Но ту уже было не остановить. Она станцует! И докажет, что её место не с края праздника!

Лана взлетела высоко вверх, отчаянно огляделась и начала свой сольный Танец. Одна. Такого здесь не бывало. Как правило шоу начинали двое заводил или даже группа танцоров-виртуозов. Ведь первый шквал Потока от Туны, находящейся в зените Силы, очень мощен. Обычному танцору с ним не справиться, а уж тем более – в одиночку.

Все заинтересованно замерли, ожидая чего-то необычного. И они его получили.

Дело у новой танцорки сразу как-то не заладилось.

Слишком разогнавшись, Лана едва не въехала в острые друзы Скалы, лишь чудом сумев в последний момент вывернуть в сторону.

Поонцы ахнули – и эта неумеха взялась открывать Танцы Полнотуния? Чем же это кончится?

Тем временем Лана, снова взлетев вверх, вознамерилась, согласно древним традициям, сложить первый символ Танца – распускающийся бутон, символизирующий зарождение вселенной. Однако её конечности мгновенно разметало мощным косым потоком Силы и, вместо бутона, у неё получилась некая увядающая актиния. Поток отчаянно завихрило и он снова понёс Лану. Всё к той же Скале. И к её острым друзам.