Первая обедня была пропета 22 сентября, и так понравилось наше пение о. Иоанну, что я обещал еще раз приехать в Кронштадт, чтобы вторично участвовать с моим хором в его богослужении.

Это состоялось 29 сентября, и я не могу описать того благоговейного впечатления, какое я, вся моя семья и все мои певчие вынесли из Андреевского собора. День этот останется для нас всех незабвенным.

После обедни я попросил о. Иоанна к себе, чтобы благословить мою семью и всех певчих. После молебна с водосвятием мы все подошли приложиться ко кресту и получить благословение; в том числе я подвел к о. Иоанну и своего слепца Ивана, сказав батюшке, что вот слепец просит благословения его и помолиться о нем.

– А давно ты ослеп? – спросил Ивана батюшка.

– Да вот уже более двенадцати лет, с малолетства ничего не вижу.

– Отчего это случилось? Ты был болен что ли?

– Да, золотуха у меня была, и я ослеп; видно, бросилась в голову. Ходил к докторам, ничего не помогли, говорят, темная вода в глазах.

– Ну, ничего, – сказал, нежно улыбаясь, о. Иоанн. – Я сам был болен золотухой и плохо слышу. Давай помолимся Господу Богу.

И при этих словах он взял ложкой освященную воду из сосуда и, налив на руку три раза, как бы промыл глаза Ивана, потрепал его по щеке, приласкав, так сказать, и благословил, сказав:

– Ну, Господь помилует тебя, ступай с Богом! Вечером того же дня я давал концерт в зале кронштадтского коммерческого собрания, и перед началом концерта входит в мою уборную мальчик, певчий мой, которому было поручено водить Ивана, и, улыбаясь, говорит мне:

– А ведь Иван-то видит.

– Как видит?! – спросил я, удивленный, не доверяя словам мальчика. – Приведи его сюда!

Пришел Иван.

– А что, Иван, правда ли, что ты видишь?

Иван посмотрел на меня широко открытыми глазами и отвечал:

– Да, барин, я вижу, только как будто в тумане!

– Ну, а ведь до сего дня ты ничего не видел, ничего положительно?!

– Нет, ничего не видел; я уже более двенадцати лет, с малолетства ослеп.

Сомневаться было невозможно: Иван стоял передо мной с открытыми глазами и весело улыбаясь.

Прошло с тех пор более трех недель, и с каждым днем Иван стал видеть все лучше и лучше. В настоящее время он все видит хорошо и всюду сам ходит один. Из грустного, с опущенной головой и закрытыми глазами, Иван стал веселым, разговорчивым, поднял голову и уже поет более веселые песни.

Как свидетель описываю два случая исцеления о. Иоанном Кронштадтским.

В августе месяце 1901 года, когда я со своей семьей жил в городе Царицыне на Волге, Саратовской губернии, в доме помощника городского головы Александра Петровича Мишнина, благодаря его служебному положению, мы с моей женой удостоились получить входной билет в собор на литургию, совершаемую, проездом через Царицын, о. Иоанном Кронштадтским. С нами была жена Мишнина с семилетним сыном Александром, хромавшим от рождения на левую ногу (его возили в Саки на грязи, на лиманы, но ничего не помогало), и наша хорошая знакомая, жена местного богатого купца, Елизавета Александровна Кононова, не имевшая в течение десятилетнего замужества детей и страдавшая на этой почве падучей болезнью, повторяющейся по два-три раза в месяц.

При выходе о. Иоанна из церкви, где мы ожидали его выхода, первой стала на его пути Мишнина с больным сыном, держа его за плечи. Отец Иоанн остановился, ведомый под руки, положил руку на голову мальчика и спросил мать, что с ним. Получив ответ, о. Иоанн, погладив рукой по головке больного, возвел глаза к небу, довольно громко произнес: «Господи Всемилостивый, благослови болящего Александра», – перекрестил его, дав поцеловать свой наперсный крест, возложил его на голову мальчика и сказал матери: «Молитесь, и Господь поможет по вашим молитвам».

На третий день, к общему удивлению, мальчик стал ходить не хромая и впоследствии совсем не болел.

Другой случай с Кононовой: после ребенка Мишниных, Кононова подошла под благословение, со словами: «Батюшка, благословите и помолитесь за меня, грешную», – пояснив свой недуг.

Отец Иоанн велел ей прийти к вечерне и подойти к нему перед началом службы. Он взял ее за руку, поставил рядом с собой перед Царскими Вратами и долго про себя молился; потом покрыл ее голову епитрахилью, перекрестил, велел достоять до конца вечерни. На другой день о. Иоанн уехал из Царицына в Астрахань.

Через два месяца Кононова забеременела, и до моего выезда совсем из Царицына, спустя пять лет, с ней не было ни одного припадка, – она была совершенно здорова.

Я был на втором курсе Академии. Нам была задана очень трудная тема по основному богословию. Один из друзей моих, написав сочинение, сошел с ума. Я возил его к доктору-психиатру. Последний сказал, что друг мой заболел неизлечимой формой тихого помешательства. Тогда я повез больного студента к о. Иоанну. Отец Иоанн помолился за него и сказал, что болезнь эта пройдет совершенно бесследно, но для этого нужно больному пожить дома и почаще причащаться Святых Тайн.