Этот вызов Слейтона не мог очень уж сильно удивить Нила. Уже в середине лета 1962 года газеты писали, что Армстронг однозначно станет «первым гражданским астронавтом». Позже чиновники NASA отрицали этот факт, соглашаясь с газетчиками, что Армстронг «действительно был в списке» 32 человек из общего числа 253 кандидатов, которые прошли предварительный отбор, но указывая, что процесс отбора еще не добрался до финальной стадии. Многие из тех, кто внимательно наблюдал за деятельностью NASA, не верили, что Армстронгу могли бы отказать. На всем протяжении отборочного процесса Нил прочно ассоциировался с привычными порядками NACA/NASA, и в этом заключалось его преимущество. Армстронг был довольно-таки уверен, что NASA выберет его в качестве одного из новых астронавтов, но не полностью: «Многие из нас имели боевой опыт на войне. Я полагал, что мой уровень образования был не хуже, чем у остальных. Опыта мне хватало в различных областях, и после полетов на ракетопланах и прочих подобных аппаратах я оказался связан с различными экспериментальными летными программами. Тем не менее были области, где я не знал, хорошо ли смотрюсь на фоне других: медицина, физическая подготовка, эмоциональный и психологический профиль и, возможно, то, как люди воспринимают меня самого. Я не знал, какие оценки я получу в этих категориях. И провал в какой-то одной из них мог однозначно привести к исключению из программы».

За те четыре месяца, что прошли с начала июня 1962 года, когда он подал заявление в отряд астронавтов, до того дня в сентябре, когда раздался звонок Слейтона, Армстронг был слишком занят, чтобы сверх меры беспокоиться о том, станет ли он астронавтом. Вторую неделю июня он провел в клинике Лавлейс в Альбукерке, штат Нью-Мексико. Как он тогда считал, он лишь проходил ежегодную медицинскую комиссию пилота NASA, но результаты определенных проверок и анализов в тайне от него самого передавались в Центр пилотируемых полетов как материалы для отборочной комиссии. Вернувшись на Эдвардс, Нил выполнил серию полетов. Потом он получал премию Шанюта в Лос-Анджелесе и выполнял полеты по программе испытаний для ракет Saturn, находившихся тогда в разработке.

5 июля 1962 года Армстронг уехал во Францию, чтобы принять там участие во встрече Консультативной группы НАТО по аэрокосмическим исследованиям и разработкам и выступить, представляя свой совместный с Эдом Холлеманом труд «Имитация полета на тренажере в применении к пилотируемым космическим аппаратам». Возвратившись с парижской конференции, Армстронг все время посвятил подготовке к своему последнему полету на Х-15, в котором он достиг самого большого для себя числа Маха, участвуя в этой программе, – 5,74, или скорости 6418 км/ч [45] . В тот момент, когда Армстронг разгонял свой ракетоплан до максимальной скорости, кабина начала наполняться дымом, но он сумел приземлить аппарат благополучно.

Нилу едва хватило времени, чтобы написать обязательные комментарии летчика по результатам полета, как наступил момент отправляться на авиабазу ВВС Брукс в Сан-Антонио. Там его ждала целая неделя изматывающих медицинских и физиологических исследований, которые было необходимо пройти всем кандидатам для успешного окончания отбора в астронавты. По мнению Армстронга, «кое-где там было довольно больно. У меня осталось впечатление, что некоторые из этих штук разрабатывались для медицинских исследований, а вовсе не для диагностики живых пациентов».

Некоторые из этапов обследования оказались поистине дьявольскими. «Было такое, – вспоминал Нил, – когда тебе долго заливают в ухо ледяную воду шприцем до тех пор, пока ты не начинаешь чувствовать, что ты не в себе. А в другой раз тебя заставят долго сидеть с одной ступней в ледяной воде. Таких странных проверок было полно».

Конец ознакомительного фрагмента.