– Я всю правду вам рассказал, - жалобно забормотал упертый.

– То что правду, это мы знаем. А вот всю ли? – зловеще зашипела, подскочившая к висящему парню Янина. Тот от неожиданности аж дернулся, но продолжал играть в несознанку.

Я выбрала для себя оригинальное «орудие труда» - палочка длинной сантиметров сорок, сорок пять, на конце которой был прикреплен букетик из пушистых перышек. Выглядело очень миленько. Ну с другой стороны, выпороть мы его всегда успеем. Вооружившись и преисполненная решительности я развернулась к подопытному и наткнулась на насмешливый взгляд Святояра. Он как будто спрашивал: «Ты уверена?». Я решительно кивнула ему и направилась к Прохору. Обошла пацаненка по кругу, нарочита медленно прошлась перышками по обнаженной груди и спине. Красавчик начал дергаться как в паралитическом припадке. А ты у нас, оказывается щекотки боишься! Это нам на руку!

– Расскажи ка друг любезный, почему ты нам соврал, что иголки передумал у Збары покупать, потому что не смог с Малашей увидеться? Ведь знахарка просто-напросто отказалась продавать тебе швейные изделия? – начала я допрос.

– Стыдно было признаться, да и Малаша все слышала, - дергаясь от моей палочки как червяк на крючке тараторил смазливый паразит.

– Кто надоумил Марфу к знахарке привести?

– Так Збара сама и надоумили, сказала, что мне иголки не продаст, а вот соперника от моей Малаши поможет отвадить. Нужно его к другой барышне приворожить. А тут как раз Елисей неделю как Марфой за огородами прогуливаться начал. Марфа – барышня настойчивая, и замуж хотела только за царевича. Вот я и понял, что она иголочками точно захочет воспользоваться.

Я повернулась к Яге: - Правду говоришь, - похвалила баба Яга пытуемого, - Но всю ли?

Правильно поняв намек, я вновь прошлась «кисточкой» по телу атлета.

– Значит, ты Марфе внушил, что иголки это единственный путь к ее семейному счастью с Елисеем? – тихим голосом проговорил Святояр, - Совсем девке мозги запудрил?

– Да она сама себе мозги запудрила, о том только и вещала, что дескать царевич ее любит неземной любовью, но сам этого еще не знает. А она должна ему чуть-чуть помочь, потому что тоже любит его неимоверно, - оправдывался паршивец, - А когда я ей про иголки, способные навсегда приворожить Елисея к ней рассказал, у нее аж глаза загорелись адским пламенем, и она не разбирая дороги к знахарке побежала.

– Збара, так дела было? – перепроверял факты Святояр.

– Все так, воевода, - ответила из-за колонны, Прячущаяся там знахарка.

Поняв, что свидетель его коварства тоже в склепе, Прохор заметно перепугался, весь побледнел и покрылся испариной.

– Прибежала ко мне с огромными глазищами, купила иголки, я пыталась ее отговорить не пользоваться ими, да не послушалась, а через девять дней царевич и окривел, - тоскливо рассказывала Збара.

– После этого Марфа к тебе приходила? – строго вел допрос воевода.

– Нет, люди говорили, что она за неделю как эта беда с Елисеем случилась в деревню к тетке уехала, - говорила женщина.

– Может Прохор приходил? – пристально глядя на пацаненка, спрашивал боярин.

От тона, которым произнес воевода этот вопрос, красавчик присмирел и начал отчаянно мотать головой: - Я не приходил больше, мне не зачем было.

– Кто украл у Збары дочку?

В глазах допрашиваемого появилась паника, его голос осип и задрожал: - Украли? Дочку? Не я это! Истинный крест не я!

– Не он Источку украл, - плача, подтвердила слова боярича знахарка.

– Что ты знаешь о том, как Марфа пропала? – воевода вел допрос строго, неотрывно глядя в глаза Прохору.

– Ничего, я, честно говоря, не ожидал, что эта влюбленная ворона из столицы уедет. Умнее было бы в родительском тереме сидеть, да сватов поджидать, - уже ничего не тая, выкладывал гадёныш, - А этой видно захотелось чтобы царевич за ней побегал.

– А что ты знаешь о похищении сына Марии Васильевны – Ванюши и царской ключницы Ирины? – подойдя вплотную к Прохору, спросил Святояр.

От этого вопроса у меня сердце сжалось, а из глаз того и гляди слезы в три ручья польются, от тревоги хотелось лезть на стены. Но позволить сейчас себе эту слабость я не могла, неимоверным усилием я подавила в себе все чувства.

– А их всех тоже украли? – пацаненок находился почти в панике. – А зачем? А что же с ними сейчас делают?

От этого вопроса меня бросило в жар, руки сжались в кулаки, так что ногти до крови поранили кожу. Вот только боли я не почувствовала, оцепенение поглотила все мысли и ощущения. «Что с ними сейчас делают?» - этот вопрос снова и снова звучал в моих ушах, а я ничего не знаю и не чем не могу помочь собственному ребенку.

Острая боль обожгла мне щеку, а я даже не поморщилась, только подняла глаза.

– Машенька, да очнись ты, ничего с нашим Ваняткой не случится, мы его обязательно найдем и спасем, - кричала мне баба Яга, тряся за плечи, - Ты только голову не теряй.

Пощечина подействовала, я осмотрела помещение: Святояр все также стоял около связанного по рукам и висевшего на крюку Прохора, а баба Янина пыталась успокоить Збару, также не стесняясь отвешивать ей звонкие пощечины. Но на знахарку этот метод не действовал. Она сидела на полу, привалившись к колонне, и в голос завывала.