Ригбер уносил Акери не прямо, а вправо через лес в обход образовавшегося кольца истекающих слюной зверюг. Это кольцо всё больше сжималось вокруг гриба, перекрывшего перевал. Лирика, конечно, однако Наруге показалось, что морда несчастного великана была какой-то потерянной. Как у чемпиона горнолыжника, которого вытолкнули на футбольное поле забивать голы, а лыжи снять не дали.

Гриб рос и пятился, рос и пятился — ещё немного и он прочно заткнёт перевал своим гигантским хвостом, растущим прямо из головы. Это сооружение уже поползло вверх по склону, ища опору, потому как тонким боковым отросткам, которые поддерживали шляпку гриба, зацепиться не за что. Они бестолково и беззащитно мотались в попытке вцепиться в воздух. Один самым кончиком поймал верхушку сосны на краю просеки. Но та оказалась для него слишком низкой, и центральные могучие ноги гриба слегка подогнулись. Он присел, балансируя титанической шляпищей. Её всё больше и больше раскачивало из стороны в сторону, потому что бедолага с перепуга никак не мог унять рост.

Дуль-Нар совсем остановился, и медведи — включая подоспевшего папу — выстроили перед ним щит. Теперь вожака подпирали Шах и Граша, соприкасаясь краями блинов. Он раскатисто курлыкал, успокаивая подруг — иначе в окружающем гвалте было не услыхать его увещеваний. Даже в шаге от раскрытой пасти. За спиной Наруга чувствовала маму с юношей: спокойных, но готовых к драке. Может, обойдётся — подумала она, наблюдая, как Дубль-Ри выбрался на площадку перед перевалом: справа от гриба, практически, в гущу соискателей грибного рагу. Стало невыносимо страшно: один единственный дебил взбрыкнёт, щёлкнет челюстями, и на Дубль-Ри хлынет лавина, порождённая цепной реакцией. Порвут в считанные секунды и его, и Акери! Нар тревожно затоптался — Наруга опомнилась, затопив мозг мандарина волной спокойствия и уверенности.

И тут Дубль-Ри резко вырос. Акери встала на его спине в полный рост — знакомый аттракцион. И руки, и волосы паразитки — что доведёт когда-нибудь до инфаркта — взмыли в воздух. Будь это сказка, вокруг них бы сейчас засверкали молнии и прочая пиротехника. Но ничего не сверкало, не громыхало. А вот многочисленные подвижные глазки на шляпке гриба повернулись в сторону фокусницы. Видимо Ари поднажала — гриб не выдержал и попытался развернуть к ней башку. Всё! Центровка полетела ко всем чертям. Как он падал! Медленно, величественно, во всей красе природного катаклизма, вырывающего с корнем горы. Ноги, что пытались удержать сход лавины, переломились пополам. И четыре столба ещё какое-то время стояли древними истерзанными временем колоннами, мимо которых неслась другая лавина. Но вот и они завалились. Их снесло растущими вкривь и вкось, но одинаково целеустремлёнными телами тварей.

Жаль, что Нар не мог вырасти ещё больше — хрен его заставишь так рисковать. Из-за верхушек деревьев, подпирающих подножье горы, ни черта толком не разглядеть. Только половину качающейся шляпищи да тех её пожирателей, что лезли на неё решительными муравьями. Пока она любовалась чужим обедом, Нар самостоятельно сбросил рост и помчался вперёд. Перед ним — чуть левей — скакали три медведя, готовые закрыть его от драки пирующих. Да и вокруг смертельной свалки метались отдельные утырки поумней — боялись поганцы, что их порвут в порыве чувств.

Они прошли по самой кромке этой свалки и полезли на перевал: мандарины опять впереди, медведи держат тыл. Поднялись не слишком высоко, когда Наруга скомандовала остановку. Кому как, а у неё нервы не железные ползти вверх, пытаясь удержать голову и не уронить груз — бедняга Нар надрывал пупок, причём, впустую. Она выпрыгнула из кабины, приказав ему сдуться и опуститься пониже — сесть на брюхо было невозможно. Дубль-Гет и папа добрались до них первыми. Четыре хвоста осторожно опутали медвежонка и сняли. Как Нар вздохнул от облегчения — небу впору обрыдаться. Наруга его исхвалила вдоль и поперёк — мандарин чуть приободрился. Сдулся посильней — так удобней лазить по горам — и поднялся.

Она огляделась. Неподалёку присела Граша. Рядом с ней стояла шустрая Галя — и когда успела слезть? Она тянула руки к Гаффару, предлагая передать ей внучку. Гранка — бестия — выскочила из кабины прямо на неё, сбив хорошую девушку с ног. Та проехалась по склону, обдирая всё, что можно. Надо было видеть рожу Гранки, когда повернувшись к Гаффару, она приняла Ханан. А старик ей весьма удовлетворённо кивнул — сговорились черти.

Останавливаться не стали, поднявшись выше — на площадку, где в прошлый раз поджидали Акери. Расселись и перевели дух. Наруга машинально гладила прилепившегося к ней медвежонка — запыхался бедняжка, хотя мама тащила его на буксире. Рядом плюхнулся Гет. Заглянул ей в лицо и осведомился нежным басом:

— Может, не стоит тащить Галю к озеру?

— Почему? — рассеянно спросила она.

— У вас просто руки чешутся, прибить девушку. Так зачем лишний труд?

— Заметно?

— Пат обиделся и злится. Не скажу, что бросается в глаза, но ваше отношение к ней я лично заметил. Расскажешь, в чём проблема?

Вот не собиралась, а всё выложила, как дура. Даже размышления о возможном расколе и Бирне. Просто кошмар какой-то! Ничего в себе не удержать, когда эти медвежьи глаза смотрят на неё, зашкаливая с доверием и прочей поэзией.

— Ты неправа, — выдал резюме Гет, когда она закончила. — Майор очень обеспокоен происходящим. А наш нейтралитет…, - он хмыкнул. — Дорогая, инструктора всё-таки военные, хоть и бывшие. Да и мы с ребятами не в художественной академии обучались. Галю да, не раскусили. Потому что в голову не пришло. Но ты зря думаешь, что она и эти, — кивнул он на десантников, — будут свободны, став беррами. Если, конечно, всё получится. Риг передал мне приказ майора: следить. Если что не так, ликвидировать. Есть приказ и для тебя.