"Нет, я не дойду до отцовского дома. Пусть воды канала погребут меня вместе с моими страданиями", - очень ясно подумал я.

Но было нелегко сделать роковой шаг. При мысли о холодной одинокой вечной ночи я застегнул куртку на все пуговицы. Впрочем, их оставалось всего две. Потом подумалось о еде, и я не мог вспомнить, когда я ел горячее последний раз.

– Простите, юноша, - услыхал я вежливый голос рядом и обернулся.

Около меня у решетки канала стоял нестарый, обросший бородой, небрежно одетый человек в помятой шляпе и задумчиво плевал в мутные воды, в которых дрожали отражения деревьев, росших на противоположном берегу,

и неяркие сигнальные огни. Глубокие глаза человека светились мрачным юмором. Руками он придерживал положенный на гранитный парапет увесистый кирпич и усмешливо поглядывал на меня.

– Простите,-повторил человек.-Я хотел бы попросить вас о двух одолжениях.

Он говорил вежливо, и я счел себя обязанным ответить учтиво.

– К вашим услугам, сэр.

– Хм...
– откашлялся человек.
– Не найдется ли у вас куска хорошей веревки, способной выдержать тяжесть этого кирпича?

В дорожном мешке, взятом мною с "Зеленого кота", в мешке, впитавшем в себя аромат трюмов и ночлежек и потерявшем свой когда-то добротный вид, были старые бечевки.

– К сожалению, веревки нет, - ответил я. Мне хотелось помочь человеку, и я добавил;-Но если вас устроят жалкие остатки от самодельных силков, то пожалуйста. Они крепкие. Я отлично ловил ими голубей когда-то.

И хотя по известным соображениям мне не хотелось в данный момент открывать мешок, я все-таки сделал движение сбросить его с плеч. Но человек, усмехнувшись краями губ, удержал мою руку.

– Благодарю вас, направление моих мыслей изменилось. Хм... Я думаю, что достаточно положить кирпич за пазуху и поплотней застегнуться. Вовсе не обязательно привязывать кирпич себе на шею веревкой, не так ли?

– Что вы задумали?-с беспокойством прошептал я.

– Надеюсь, вы догадались?
– скривил в усмешке губы человек.
– Забраться на парапет, а потом броситься в эту клоаку. Кирпич может гарантировать мне более быстрое опускание на дно.

– Вот оно что...
– изумился я подобной откровенности.

– Хм... А вы полагали, что перед вами гидролог и интересуется глубиной этого сооружения с научной целью?

Человек пробормотал это почти сердито, и я содрогнулся.

– Не делайте этого!

Но он посмотрел на меня с таким ужасающим презрением, что я отшатнулся. А он яростно заскрипел зубами.

– Хм... Вероятно, вы преподобный викарий из капеллы святого Духа. Вы учите людей удерживаться от зла и творить благо? Или, может быть, вы проповедник общества снабжения безработных патентованными зубочистками? Нет? Хм... догадываюсь. Вы сын миллионера и сегодня в поисках приключений сменили фрак и белые перчатки на эти лохмотья. Ах, дружище, если бы вы были в моей шкуре, то не отговаривали бы меня, а сняли бы с себя последние подтяжки, привязали ими к моей шее кирпич, пожелали мне непробудного сна и обещали бы выполнить и вторую мою просьбу...

В крайнем изумлении я не прерывал этой речи, исполненной едкого сарказма и ненависти, так знакомых мне в последнее время. А незнакомец энергичным движением решившегося на все человека засунул кирпич за пазуху и неожиданно тихим, простым голосом повторил:

– Да, вторую просьбу. Когда с глубины пятнадцати футов я начну пускать пузыри, могут явиться полисмены. Их дьявол носит тут по шоссе на мотоциклах. Будьте добры, скажите им, что ничего не случилось. А то они начнут шарить баграми. Вытащить меня они поленятся, но могут изуродовать мне глаза. С них это станется. А я хочу предстать на том свете в полном параде и отнюдь не кривоглазым. Обещаете? Благодарю. Итак...

– Погодите!-вскрикнул я.-Выслушайте!..

Но человек уже вцепился обеими руками в парапет, приготовившись перепрыгнуть через него в воду. Он уставился на меня.

– Говорите, только скорее. Мне некогда.

От волнения я задыхался. Мне ужасно не хотелось, чтобы этот малый начал пускать пузыри с глубины пятнадцати футов.

– О, сэр...
– в тревоге забормотал я.
– Уверяю вас, много раз я сам находился в ужасных положениях. Горькие разочарования подстерегали меня, как пули куропатку. Но я еще надеюсь...

Человек засмеялся.

– Вы комик. Вероятно, жизнь наделяла вас только легкими подзатыльниками. Она еще не удосужилась дать вам "круче" под нижнюю челюсть так, что пятнадцать зубов дробятся в мелкий порошок, а из глаз фейерверком летят бенгальские огни. Ну? Вы еще не задавали такой работы дантистам? Хм... Что скажете? Предлагаете подождать с последним прыжком?

Далекое воспоминание об арене нахлынуло на меня, и я произнес с великим упорством:

– Да.

Вероятно; говоря так, я пытался спастись от собственного отчаяния. Ведь я сам выбрал этот уединенный уголок канала вдали от шоссе с той же целью, что и мой странный собеседник. Мой мешок, наполненный здоровенными булыжниками, потянул бы меня ко дну быстрее, нежели кирпич, и я мог держать пари сто против одного, что на дистанции пятнадцать футов по вертикали я финишировал бы первым.