Парочка направлялась в сторону загородного дома Красновых. Лев проживал вместе с семьей в двухэтажном коттедже.

Ольга достала из сумочки косметичку.

– Опять сумочка новая? – покосился Лео на дамский лакированный бежевый аксессуар.

При этом лицо парня сделалось надменным.

– И что?

– На херню деньги сливаешь. Херню с эпическим ценником. Салон машины стоит дешевле, чем твои тряпки! – парень говорил с некоторой иронией, поглядывая то на дорогу, то на красивую девушку.

Когда у него заканчивались аргументы, Лео, начинал разговор про траты. Как будто это он оплачивал счета с её кредитки.

– За собой следи, экономист с красным дипломом. Вон ты, снова салон у тачки обновил – у каждого свои слабости, – Ольга подмигнула. – Будешь бузить, могу и без сладкого оставить. Понял?!

– Сладенькое найти – не вопрос, – хмыкнул парень и крутанул баранку.

Машина резко дернулась в сторону. Наманикюренные пальчики Ольги крепко сжали его “гордость”, между ног. Лео вздрогнул, замер, нервно посматривая на дорогу.

– Э-э-э, ты чего, озверела?! Э-ээ…

Ольга прищурилась и поджала губы. Краснова нужно было поставить на место.

– Я не потерплю даже намека на измену! Найдешь сладенькое на стороне – наше расставание будет самым меньшим из твоих зол! Понял? – девушка сжала цепкие пальчики чуть сильнее. – Понял?!

– По-ня-л, – покраснел и взвыл Лео. Нет, если бы его руки сейчас не были заняты рулем, он мог бы и ответить, но Ольга знала, когда и за что нужно хватать. – С-с-у-к-а!

– За то ты меня и любишь! – вполне серьезно сказала Ольга, стащив конфетку с приборной панели авто.

Девушка отпустила его “смысл жизни”, достала из сумочки блокнот в кожаной обложке, гелевую ручку и начала рисовать. Это странное увлечение помогало успокоить нервы и не заснуть. В теплом салоне авто после зябкой улицы девушку начало накрывать объятиями Морфея.

Джип вывернул на трассу и направился за город к элитному поселку с многоэтажными коттеджами. Ольга все наблюдала за осенним, немного грустным пейзажем за окнами машины. Вдоль трассы стояли хвойные и лиственные деревья. Осень – время грусти и меланхолии. Правда – этой молодой паре ни то, ни другое, похоже, пока не угрожало.

– Останови машину! – попросила Ольга заметив у обочины старую знакомую.

– Что?! – не понял Лео.

– Прижмись к обочине.

Гелендваген завернул к краю дороги, Ольга взяла сумочку и выпрыгнула из машины. Там сидела на маленьком раскладном стульчике скрученная старушка: совсем старая, маленькая, возможно, еще пережившая вторую мировую войну и продающая самодельные мочалки.

– А я снова к вам, бабуль, – девушка улыбнулась, кивнув на гору пушистых разноцветных мочалок.

– Недорого внучка, те, что поменьше, по пятьдесят рублей, а вот эти, с узорами, по сто пятьдесят.

– Бабуль, по сто пятьдесят, вот этих вот плетеных сколько есть?

– Десяток где-то.

– Давайте все.

– Куда же ты их деваешь? Уже два раза как все мочалки у меня покупаешь, не уж то у тебя они так быстро заканчиваются?

– Ваши мочалки хвалят, вот и приходится одаривать.

Божий одуванчик смутилась. Покосилась на дорогую машину и её хмурого хозяина.

– Ему тоже мочалка нужна, он у меня все просил в сауну купить, шею намылить получше, ему ваши мочалки сразу понравились.

Бабушка с гордостью сложила товар в потертый пакет с логотипом торговой сети и протянула Ольге. Та быстро отдала бабушке деньги, схватила разноцветный ворох банных изделий и запрыгнула в машину.

Бабуля пересчитала деньги.

– Милочка, внученька, да ты лишнее заплатила!

– Сдачи не надо, бабуль, мочалки и так дешёвые! – крикнула ей Ольга из окна машины.

– Зачем ты их покупаешь? – проворчал парень.

– По тому что могу, – уклончиво ответила девушка. – И вообще следи за дорогой, я тебе ещё не простила.

Лео отмахнулся, молча продолжил рулить.

Машина въехала через автоматические ворота на загородную дачу Красновых. То был внушительный двухэтажный домик с мансардой и множеством окон. Относительно скромный, если сравнивать с соседскими вилами бизнесменов.

Ольга выскочила из машины. Лео тоже лениво выгрузился из гелика и кинул ключи охраннику в черном костюме. Барские замашки мальчика-мажора.

«Если бы я так сделала при матери, она бы мне губы в кровь расшибла. Да я бы и никогда так не сделала. Ничего, будем и его исправлять в лучшую сторону», – подумала девушка. Тогда она еще искренне верила в то, что человека можно исправить.