Цвет покидает ее лицо, как вода разбитый сосуд.

Он проводит рукой по волосам.

— Итак. Ты знала о них. Знала и не сказала мне, даже когда я спросил. Ты помнишь нашу помолвку? Помнишь, как я спрашивал, скрываешь ли ты что-нибудь ещё?

— Я… Я не подумала в тот момент о других Создателях.

Это правда. Гордость пирамид, по крайней мере, она не лгала ему прямо в лицо. Но что потом? Трудно поверить, что когда она размышляла, создавать для него или нет, она не подумала о них.

— Ты ничего мне о них не сказала. Как долго ты знаешь?

Она снова садится и складывает руки на коленях.

— Я уже знала о них, прежде чем поняла, что могу тебе доверять.

— Ты действительно уверена, что доверяешь мне, Сепора? Ты ни разу не думала о других Создателях после нашей помолвки?

Сепора отводит взгляд и смотрит на каменный пол.

— Я думала, что не стоит упоминать о них, если я собралась создавать спекторий сама.

— Это было необходимо, чтобы мы могли доверять друг другу, Сепора. Теперь же боюсь, что это доверие безвозвратно разрушено.

Ее взгляд стремительно взлетает вверх.

— Что ты говоришь?

Он вздыхает, еще не совсем готовый произнести следующие слова.

— Я говорю, что наша помолвка расторгнута. Можешь сообщить своим родителям, когда будешь готова, я оставляю это на тебя. Я продолжу играть роль, пока ты не предупредишь меня. Когда придет время, я оглашу дипломатическое извещение в королевстве. Но мы не поженимся. Мне не нужна жена, которой я не могу доверять.

Так же быстро, как краска покинула ее лицо, она возвращается вместе с яростью, которой он еще никогда не видел. К её щекам приливает кровь, глаза превращаются в щели, устремленные на него.

— Ты позволил мне сегодня выставить себя дурой перед леди Гитой. Позволил мне уничтожить свою репутацию ради своей великолепной Теории. А теперь это? — она качает головой. — Ты не тот король, каким я тебя считала.

Горькая правда, в которую она верит. Она вскакивает со стула.

И уходит.

СЕПОРА

Крупная слеза катится по щеке, на мгновенье повисает на кончике носа, прежде чем упасть на подушку под моей головой. Я натягиваю одеяло на лицо, чтобы закрыться от лунного полуночного света, который льётся с балкона в мои покои. В моём старом жилье для прислуги был только один выход на балкон; безоблачное небо и лунный свет не беспокоили меня в то время. Теперь у меня пять балконных дверей, и прозрачные шторы не особо препятствуют свету небесных светил тревожить мой сон.

Ха! Лунный свет, правда, что ли? Смешно связывать мою бессонницу с его сиянием в ночи, когда рот полон соли от слёз, которые я слезала с губ, когда из носа текут сопли от неконтролируемых рыданий и когда моя подушка стала мокрой от них.

Нет, сегодня я сама виновата в моей бессоннице. Я и Тарик.

Он играл с моим сердцем, в то время как я играла с его доверием. Кто из нас обоих хуже? Я не уверена. Но я знаю, что отец будет безутешен, а мать разочарована и… кто ещё, кроме них, имеет значение?

Целых пять королевств, говорю я себе.

А все потому, что я открыла рот, чтобы успокоить леди Гиту от имени Теории. Для пяти королевств я теперь наложница, принцесса с запятнанной репутацией, которой нечего предложить. Мама будет в восторге, когда я ей расскажу. Отец захочет меня убить.

Ох, мама. Я запятнала своё имя, чтобы предотвратить войну, когда намекнула, что Тарик уже взял меня в свою постель. Я просто не смогла заставить себя рассказать ей о моём позоре. Даже сейчас румянец щекочет щёки, они такие горячее, что слёзы могли бы на них испариться. Все пять королевств услышат об этом. Все пять королевств будут считать меня в первую очередь шлюхой и только во вторую — принцессой Серубеля. И это в том случае, если отец примет меня обратно. Даже если я каким-нибудь чудом выйду за кого-нибудь замуж, мои гости, наверняка, вспомнят об этом. Возможно, даже будут обсуждать за моей спиной. Развлекать послов иностранных королевств будет настоящим кошмаром.

Я уверена, что маме ещё никто не рассказал. Как же она отреагирует, когда узнает? Конечно, мать могла бы придумать сотню других причин, почему король-Сокол должен жениться на мне. Мать справилась бы с леди Гитой так же, как Маджай управляется с луком, стрелой или мечом: умело, легко и изящно. И когда она сообщит, что я могла бы сказать — потому что, конечно, она сделает мне замечание и перечислит альтернативы, словно перечисляет список работ для слуг — мне будет ещё более неловко из-за того, что я сегодня сделала.