Шрифт:
– Вика-а-а!
Вываливаюсь в окно:
– Я не могу, мне еще чтение читать!
Дети на секунду замирают, задрав головы вверх. Разглядывают мою повязку на голове.
– Больно? – кричат они.
– Не-е-ет!!!
Они моментально теряют интерес.
– Мяч брось! – кричат снизу. И резинку спусти им на веревке.
А завтра еще урок труда. Надо из цветной бумаги вырезать аппликацию и аккуратно приклеить на картон.
И только потом – снова во двор. До позднего вечера. Пока мамы на разные тона не начнут звать заигравшихся детей:
– Вика-а-а! Домой!
– Марина-а-а-а!
– Арминэ! Урес, балик-джан?
– Ирэ-э-э-э-на-а-а-а!
– Мамочка, ну еще пять минут!
– Домой, я сказала!
Еле успеваешь умыться, глаза слипаются. И едва голова коснется подушки, наваливается сладкий сон. Сначала не снится ничего, а потом разгоняешься и летишь, а за тобой – ветер из красных, зеленых струй, как цвета мяча у мальчишек, младенцы из колясок улыбаются, и кружатся цветы, ах нет – это юбки подружек, прыгающих в резиночку.
И не успеешь заснуть и проснуться, как опять в школу.
Фриц
В пятом подъезде нашего многоквартирного дома жил Димка по прозвищу «Фриц». Кличку свою он получил за пытки пленных «с особой жестокостью». К тому же и внешность у него была вполне арийская – светлые волосы, прозрачные глаза, рост – выше среднего. Если мы попадали к нему в плен, он хлестал нас крапивой по голым рукам и ногам. Это была действительно «особая жестокость» по сравнению с нашими девчоночьими пытками вроде поливания холодной водой из кружки. Мальчишки к нам в плен попадали редко, поэтому сведения о спрятанных в тайниках картах двора с указанием огневых точек стрельбы из рогаток нам добывать почти не удавалось. К тому же мальчишки молчали, как партизаны.
Вот крапива была ужасом. Но мы тоже не сдавались и с выражением пионэров-героев на лицах отважно жевали бумажки с паролем «Фриц – дурак», нацарапанным химическим карандашом. Как мы только заворот кишок себе не заработали!
В нашем ереванском доме квартиры получали семьи военных, поэтому контингент жильцов собрался очень интернациональный. Армяне, русские, украинцы, белорусы, грузины, казахи. В первом подъезде жили семьи милиционеров, и мы почему-то с их детьми не дружили, они варились в собственном соку. Дети всех остальных четырех подъездов постоянно играли в казаки-разбойники и войну.
Был в нашей компании Витька из четвертого подъезда, он слыл отпетым хулиганом, причем до такой степени отпетым, что на него махнули рукой родители, учителя и пионерская организация. У него кликуха была – «Стенка».
В детстве клички прилипают быстро. Только один раз за десять школьных лет завернула мне мама в школу бутерброд не с вареной колбасой, а с селедкой ма-а-аленьким кусочком, ну кончилась колбаса в то утро, – как первая красавица класса Лена, увидев мой бутерброд, брезгливо потянула носом:
– Фи, это что? Селедка?!
Сколько я ни терла руки хозяйственным мылом в девичьем туалете, сколько ни полоскала рот, а кличка «Иваси» прицепилась – не оторвешь. Вы думали, я была худая и плоская, как селедка? Ничего подобного, у меня всегда были формы.
Вот и «Стенка» прилипла к Витьке. Он был, знаете, парень видный – блондин, с густой челкой. У него были голубые глаза и очень красивый старший брат. Но когда он проходил мимо нас, девчонок нашего двора, мы все демонстративно отворачивались. «Ми его не замечаем (произносится голосом Аркадия Райкина). Ми на него пилиём. Он для нас – ну как стенка». И всё. Прилипло. А ведь многие девочки сохли по нему.
Но Витька был безнадежно влюблен в мою лучшую подругу Марину, а Марине нравился Фриц, то есть Димка, а в меня был влюблен лучший друг Стенки – Гришка. Гришка был тихим мальчиком, не хулиганом, не двоечником, не отличником, не фашистом, и мама у него была почтальон. Шансов на мою любовь у Гришки почти не было, потому что я была тайно влюблена тоже в Димку, но Гришка этого не знал и с завидным постоянством писал мне записки типа «Ты мне нравишься очень даже» левой рукой без подписи и бросал их в наш почтовый ящик.
Однажды у Димки был день рождения. Он пригласил нас всех к себе в гости, когда его родителей не было дома. Димка родился в начале ноября, и у нас как раз были осенние каникулы.
После завтрака мы с Мариной, как обычно на каникулах, болтались без дела во дворе, как вдруг подошли Гришка со Стенкой и пригласили нас прямо сейчас к Димке домой.
– Он зовет вас к себе на день рождения.
Мы с Мариной уже тогда не доверяли словам мужчин, поэтому побежали к Димке спросить: это правда, что у него сегодня день рождения? Димка сказал, что правда. Тогда мы потребовали, чтобы он всех девчонок пригласил, а то не придем.