— Ты… уверена?

В его глазах сейчас настоящая растерянность, словно ребенок получил в подарок гораздо больше, чем рассчитывал. Но я не отвечаю, просто целую в ответ. И тут же понимаю, что да. Это правильное решение. Сегодня я ставлю все, и надеюсь выиграть куда больше, чем у меня есть. А есть у меня только разорванное в клочья сердце и разбитая душа. По-хорошему, закоренелый бабник, пожалуй, худшее лекарство, что можно себе представить. Но я все равно не собираюсь отступать.

Астахов отстраняется и смотрит в глаза, словно решая, достаточно ли я адекватна для принятия такого решения. Наверное, я выгляжу все же слишком уверенно. Он подхватывает меня под ягодицы и несет в спальню.

От одежды мы избавляемся очень быстро. И так все как-то правильно происходит — кожа к коже, глаза в глаза. Нежность рук и страсть поцелуев. Все настолько гармонично, и даже к финалу мы приходим вместе. Засыпая в мужских объятиях, думаю о том, что отныне моя жизнь наладится.

Просыпаюсь от того, что в лицо бьет солнце. Морщусь недовольно и приоткрываю глаза. Смотрю на пустую подушку — Антона нет. Стараюсь не паниковать и прислушиваюсь, но в квартире тишина. Выползаю на кухню — так и есть. Никого.

Перевожу взгляд на часы и мысленно матерюсь — почти полдень. Бегом возвращаюсь в спальню и ищу телефон. Тот оказывается на беззвучном режиме, а будильник и вовсе отключен.

Медленно оседаю на пол и закрываю лицо руками. Слезы наворачиваются на глаза, но я запрещаю себе плакать. Не сейчас. В груди словно дыру выжгли. Получается, Астахов не просто поимел меня, он еще и телефон выключил, чтобы подставить. Собираюсь с духом и звоню Громову. Тот отвечает почти сразу — следующие десять минут выслушиваю о себе массу неприятных вещей. И он по большому счету прав — пропускать рабочий день именно сегодня чревато серьезными проблемами. И плевать, что ребята, к счастью, нашли ошибку и выпустили-таки релиз без моей помощи. Владислав Миронович все вещает и вещает, а я даже слов его не разбираю — бьется единственная мысль о том, что меня обманули, а затем выбросили, как использованный платок.

— Новосёлова? — настораживается шеф. — Ты в порядке?

— Да… да, — не эстетично шмыгаю носом. — Я просто… Простите, я сейчас…

— Наташа, спокойно, — говорит совсем другим тоном. — Все решили. Не стоит так переживать. Просто больше так не делай.

— Конечно, я все поняла.

— Так, возьми на сегодня отгул и отдохни, как следует. Жду в понедельник в полной боевой готовности. И сегодняшний прогул, естественно, потом отработаешь!

Начальник завершает разговор, а я продолжаю сидеть и смотреть в одну точку. Наверное, именно поэтому, когда телефон снова звонит, отвечаю, даже не взглянув.

— Алло?

— Ната, привет!

— Привет.

Подруга резко меняется в интонации.

— Что случилось?

Молчу, собираюсь с силами, чтобы заверить в своем благополучии.

— Наташа! — строго произносит Марго. — Ты там уснула?

И я не выдерживаю — начинаю реветь белугой.

— Он ушел, понимаешь? Ушел!

— Ты где? Дома?

— Угу, — хлюпаю носом.

В трубке раздаются короткие гудки, и я откидываю ненужную вещь. Сейчас мне хочется спрятаться от всех и просто выплакаться. Через полчаса раздается трель звонка — скорая женская помощь подоспела. Ритка окидывает меня беглым взглядом и идет ставить чайник. Только когда я выпила чай с мятой, она все же решилась на допрос.

— Кто он?

— Астахов.

Подруга совсем не кажется удивленной — наоборот, будто готова к такому повороту.

— Что значит — он ушел? Расскажи подробно.

— Да что рассказывать? — снова начинаю хлюпать носом. — Пришел вчера — оказалось, это его квартира. Ну и все… вышло из-под контроля…

Я даже смутиться или покраснеть не могу — едва вспоминаю о прекрасной ночи, как в груди словно нож проворачивают. И снова рыдаю.

Маргоша без слов обнимает и успокаивающе гладит по спине. И я очень благодарна ей, что она, не спрашивая, просто приехала и сейчас рядом. После Андрея я была уверена, что нескоро вообще посмотрю на мужчин. И оттого побег Антона лишь сильнее ранит. Вдобавок я сама виновата — видела же, что он из себя представляет. Так нет же — поддалась павлиньим чарам!

Мои самоуничижительные мысли прерывает звонок мобильного. Рита достает телефон и как-то зло смотрит на экран.

— Что такое? — интересуюсь гнусавым голосом.

— Да так, — отмахивается. — Знакомый один. Я быстро.

Убегает в комнату, а я продолжаю смотреть в одну точку. Краем уха слышу, как Ритка говорит уже на повышенных тонах — слов не разобрать, но явно кому-то что-то выговаривает. Впрочем, неудивительно — она такая. Девочка-праздник, девочка-зажигалка. Та, кто умеет накрутить хвосты, когда что-то идет не по плану. И поэтому я совсем не завидую тому, с кем она беседует.

— Значит, так, — бодро возвращается она. — Хватит рыдать — идем лечить разбитое сердце.

— Опять? — апатично интересуюсь.

— В этот раз оторвемся как следует. Чтобы к завтрашнему дню ты и думать забыла про этого олуха.

Следующие два часа Рита копается в моих вещах, заставляет перемерить чуть не все платья, наводит марафет и практически насильно наносит мне макияж. Если поначалу я хоть как-то пытаюсь отстоять свое мнение, то к концу экзекуции просто смиряюсь и следую советам.