— Допустим, я соглашусь. — Астахов тут же победно улыбается. — Пообедаем, расскажу. Дальше?

— А что дальше?

— Мы подпишем договор о намерениях?

— Зависит от вашего красноречия, — глумливо добавляет Антон, поиграв бровями.

Природное упрямство подает голос и требует поставить на место павлина, распушившего потрепанный хвост. Как — пока неясно, но однозначно требует. И кто я такая, чтобы отказывать себе в этой маленькой прихоти?

— Надеюсь, кухню хоть приличную выберете? — улыбаюсь так, что это больше похоже на оскал.

Но Астахов явно мужик с железными нервами — все также радостно скалится в ответ. И в голове у меня мелькает мысль: если кто увидит нас со стороны, точно покрутит пальцем у виска. Но отступать поздно — вызов принят. Покидаем офис и направляемся к шикарному черному БМВ. Все настолько банально, что даже не скрываю разочарования.

— Прошу, — мужчина, как настоящий джентльмен, открывает для меня дверь, на что лишь закатываю глаза и усаживаюсь.

Антон захлопывает дверь и обходит машину, чтобы сесть за руль. Мы едем минут десять. Все это время я демонстративно гляжу в окно, хотя чувствую, что мужик вместо того, чтобы внимательно смотреть на дорогу, прожигает взглядом меня. Вот ведь мачо неугомонный.

В ресторане нас встречает приветливый хостес. По внешнему виду можно смело утверждать, что ресторан Астахов выбрал не из простых. Что ж, придется вспомнить о хороших манерах. В меню такие названия блюд, что становится не по себе. А уж когда вижу ценники, так и вообще. Но я мужественно держу покер-фейс.

— Готовы сделать заказ? — спрашивает официант.

— Салат Цезарь и вишневый сок, — отвечаю я, закрыв папку со списком фешенебельных блюд.

Официант быстро записывает и переводит взгляд на моего спутника. Тот явно завис, потому что его неоднозначный взгляд замер на мне. И трудно понять, что в нем не так.

— Подойти попозже? — интересуется настойчивый молодой человек.

— Стейк из мраморной говядины и минеральную воду, — отмирает, наконец, мой спутник.

Официант уходит, и мы остаемся наедине — посетителей почти нет. Что неудивительно — с таким-то ценами!

— Итак, Наталья, — обращается ко мне блондин, — чем вы занимаетесь?

Мои брови взлетают.

— Чего? — весьма некультурно переспрашиваю я. — Это здесь причем?

— Как причем? Мне интересно знать, — делает невинное лицо Астахов.

— Ведущий разработчик софта, — понимаю, что начался очередной раунд игры, а я так глупо пропустила первый удар.

— Неужели? — и столько сарказма в его голосе, что мысль о том, чтобы добавить в мужчине парочку отверстий лежащей рядом со мной вилкой, становится невыносимо притягательной.

Вот такие мужланы, уверенные, что женщина не может быть хорошим программистом, есть и у нас. Ох, столько мне пришлось доказывать свою профпригодность в свое время! Поэтому спускать подобное я не намерена.

— Представьте себе, некоторые женщины способны на большее, чем быть просто приложением к мужчине.

Антон кивает, словно соглашаясь. И я уже почти поверила, что смогла отбить его подачу.

— А насколько вы хороши в качестве приложения? — роняет он почти безобидную фразу.

— Вы хотели сказать — в разработке приложений? — широко улыбаюсь в ответ.

Антон фыркает и откидывается на спинку стула.

— Конечно, именно это я и имел в виду.

Один-один.

— Достаточно.

— Что ж, очевидно, писать программы вы можете явно куда лучше, чем работать языком, — с явным сожалением добавляет он негромко, скорее для себя.

Сдерживаю праведный гнев и мысленно представляю, как устраиваю наглецу персональное аутодафе. Мило улыбаюсь и киваю.

— У всех свои недостатки, господин Астахов. — Тот смотрит на меня непонимающе. Явно ведь добивался другого результата. — Так что насчет программы? — делаю пробный бросок.

— А что насчет нее?

— Согласны подписать договор о намерениях?

— Нам еще даже не принесли еду! — возмущается тот.

— И? Разве это нам как-то мешает?

— Не умеете вы уговаривать, Наталья, — с какой-то досадой отвечает блондин.

Уже прикидываю, что бы такого ответить достойного, но нас прерывают весьма беспардонно — какая-то крашенная рыжая клуша подскакивает к нашему столу и чуть не повисает на павлине.

— Антоша! Дорогой!

Тот кривится, как от зубной боли, а мне на душе становится так тепло и приятно — получи, фашист, гранату!