— Великий, у тебя же нет флота, — заметил наш босс, — Как ты собираешься взять остров, до которого тебе всё равно не добраться?

— Вот мне и интересно, насколько остров близок и какое население прокормит, — не унимался царь, — Раз вы не заняли его до сих пор, значит, не сильно он вам и нужен.

— Если наладить там правильное хозяйство, великий, то население в несколько тысяч человек он прокормит легко, — я решил слегка подзакатать венценосцу губу, ради чего преуменьшил реальное современное население Мадейры не на порядок, а на все два, — Но он не так близок, как тебе бы хотелось. Он ближе НАШИХ Островов, ближе Горгад, ближе даже Островов Блаженных, но не настолько, чтобы на него могли уверенно плавать малые бастулонские гаулы. И от берегов он удалён, и сам невелик, так что промахнуться мимо него неопытным в океанских плаваниях бастулонским морякам — раз плюнуть, — я дипломатично умолчал, что наивысшая точка Мадейры — тысяча восемьсот шестьдесят два метра над уровнем моря — даже с палубы той гаулы будет видна уже за сто семьдесят километров, то бишь с полутора градусов, — И металлов на нём тоже нет — ни золота, ни серебра, ни олова, ни меди, ни железа. Даже свинца, великий — и того нет. Всё это на него придётся привозить, а получить с него можно только то, что даёт земля. Для нас он может быть полезен как промежуточная гавань на пути к далёким землям, а какой толк от него будет твоему царству?

— Но климат там теплее, чем здесь?

— И климат теплее, и земля плодороднее, но сам остров невелик, и всего твоего царства в неурожайный год ему всё равно не прокормить. И флот, опять же, нужен для регулярных плаваний настоящий и немалый, а это — дорогое удовольствие.

— Да и зачем тебе? Разве Тарквинии отказали тебе хоть раз в помощи, когда она была тебе нужна? — добавил Фабриций.

Судя по резко поскучневшей морде монаршего лица, он понял наш намёк так же хорошо, как и мы — его. Разумеется, думал Миликон не о пшеничном или ячменном зерне. Приобщившись уже на дворцовых пирах к привозимым Тарквиниями заморским деликатесам и понимая, каков на них спрос в Риме, он вполне представлял себе и доходы от торговли ими, и что странного в его желании влезть в этот прибыльный бизнес? Даже не лично, хотя бы уж государственной казной. Разве сравнятся с этим доходом налоговые поступления от здешних крестьян? А мы его тут — с эдаких небес, да на грешную землю, гы-гы! Типа, получает твоя казна налоги, вот и пускай заботится о благосостоянии своих налогоплательщиков, если хочет получать от них больше.

Это нам, буржуинам-олигархам, лучше вне государства наши основные доходы иметь, дабы и алчность наша вся туда была направлена, наружу, а не вовнутрь, а внутри — опору на базовый социум, ценный для нас именно как опора и ради этого оберегаемый. Государство же все свои доходы внутри иметь должно, с народа, дабы оно об означенном народе и заботилось в первую очередь. С нищих — много ли налогов соберёшь, и надёжная ли они защита от внешнего врага?

Тарквинии, конечно, не столько об этих высоких материях думают, сколько о своей сверхдоходной монополии на заокеанские ништяки, и им дешевле и безопаснее со своих уже полученных доходов таможенные сборы отстёгивать, а если мало окажется, так в разовом порядке казну субсидировать, чем самой монополией своей рисковать, делясь с государством источниками своих монопольных доходов. Алчность, естественно, в чистом виде, помноженная на эдакий ещё не вполне сформировавшийся, но уже намечающийся транснационализм — ну, с учётом уже имеющихся и запланированных заморских колоний, тарквиниевских, а не миликоновских. Но кто сказал, что алчность подобного типа — всегда во вред интересам государства? Это уж — смотря что под государством понимать и под его интересами. Благосостояние подданных, например, входит в эти интересы или не входит? Вот дай сейчас миликоновской казне доходы от этой трансатлантической торговли, так о чём она тогда заботиться будет и во что вкладываться? Будь Миликон в числе имеющих высшую "форму допуска", так рассказал бы я ему, к чему такие сверхдоходы приводят. Ни к чему хорошему, судя по испанским Габсбургам нашего реала. Получили они доступ к американским драгметаллам, начеканили из них хренову тучу свободно конвертируемой звонкой монеты, и куда потом ушла та означенная хренова туча той означенной звонкой монеты? Правильно, за бугор. Во-первых, на финансирование габсбургской гегемонии в Европе, а во-вторых, в уплату за голландский и фламандский мануфактурный ширпотреб. То бишь нидерландскую промышленность испанские Габсбурги поддерживали вместо того, чтобы свою испанскую развивать. А всё отчего? Оттого, что в Нидерландах она уже имелась, и проще было её продукцию покупать, раз купилок до хрена — и технически это было проще, и финансово. Хрен ли тем Габсбургам потенциальные доходы от налогов с будущих испанских мануфактур, когда вот они, на порядок большие доходы от Америки? А вот не было бы у них тех чеканенных из американских драгметаллов купилок, так они бы и политику вели поскромнее и подешевле, и ширпотреб нидерландский покупать им было бы не на что, и пришлось бы им волей-неволей свою испанскую промышленность развивать, дабы и доходы от налогов с неё повысить, и саму её продукцию иметь.

Самое ведь смешное, что даже и на внешней политике эта экономическая дурь испанских Габсбургов сказалась самым прямым образом. С Армадой ведь ихней Великой отчего так сикось-накось вышло? Оттого, что путь для неё был возможен только один, и вычислялся он элементарно — через Ла-Манш и Па-де-Кале в Нидерланды, где та Армада должна была высадить привезённое войско, а вместо него принять на борт нидерландскую армию, которую и десантировать затем на аглицком побережье. Десантировать сразу тех, кто уже на борту, и не проходя через узкий Па-де-Кале, где Дрейк ту Армаду и встретил, а поближе, хотя бы даже и в Корнуэлле — никак нельзя было, потому как плыли-то бравые испанские вояки налегке, с одними только фамильными шпагами на боку, а знаменитый "испанский" мушкет, как и ещё более знаменитая "испанская" каска-морион, не говоря уже о солдатских кирасах, были на самом деле ни разу не испанского, а нидерландского производства и покупались там же, в Нидерландах, потому как там — дешевле. Не было у Испании, короче, своего мушкетного производства, чтобы дома десант вооружить и сразу в Англии его высаживать, без захода в те Нидерланды. Ну так и кто Габсбургам доктор?

Или тот же Рим возьмём — нынешний, среднереспубликанский. Кризис позже разразится, при Поздней уже Республике, но предпосылки к нему — уже видны. Я вам уже все ухи прожужжал об основных причинах разорения римских крестьян-легионеров — их слишком долгой службе вдали от дома. Ну, тут и Ганнибалова война, конечно, сказалась, но с окончания той войны прошло уж почти двадцать лет — сколько можно на неё кивать и всех собак на неё вешать? Да, всё ещё не утихли войны с лигурами, которые как раз тогда и начались, согласен, но то — Италия, хоть и самый её север. Убить или искалечить могут, конечно, и там, но кого эта судьба миновала, тот через год сменился и дембельнулся, а за год хозяйство в полный упадок ещё не придёт. Могут в принципе и на второй год бойца задержать, если заваруха серьёзная, а смены пришло недостаточно, но и два года — ещё не катастрофа для хорошего средиземноморского хозяйства. Ну, не смертельная, если года на три как минимум горячо любимая родина после этого в покое оставит и даст хозяйство восстановить и новый достаток нажить. Тяжело, но выкарабкаться можно, если не алкаш и руки не из жопы. Но есть ещё и заморские провинции, прежде всего — испанские, и вот это — бездонная бочка. Как я уже не раз упоминал, пятилетним сроком службы в Испании в Риме давно уже никого не удивишь — обычное дело. В римской Дальней Испании, то бишь "нашей", сейчас поспокойнее, и могли бы в принципе солдаты Пятого Дальнеиспанского сменяться и пораньше, если бы не соседняя Ближняя Испания, где полыхает со всей дури Первая Кельтиберская. Смена дембелям — это ведь свежее пополнение за вычетом потерь, которые восполняются в первую очередь, и чем больше потери, тем меньше той смены. А потери Восьмой Ближнеиспанский несёт в боях с кельтиберами немалые, и пополнение в основном в него идёт на восполнение тех потерь, а на смену дембелям обоих легионов — что останется. В результате и в Пятом продолжают служить те же пять лет, радуясь уже тому, что хотя бы уж живыми домой вернутся — когда-нибудь, дождавшись своей смены. А в Восьмом и по шесть лет отслуживших уже немало, и даже их смена под вопросом. Ну и вот как тут удержать на плаву своё оставшееся дома крестьянское хозяйство? А ещё же и убитые, ещё же и искалеченные, которых по второму кругу уже не призовёшь, и это же не только в твоём призыве, но и во многих предыдущих, и кого, стало быть, призовут под знамёна вместо них? Правильно, живых и здоровых, не дожидаясь срока, положенного им по справедливости. Если не ты, то кто же? И радуйся, если на сей раз попал в Лигурию, а не опять в Испанию. На этом примере Миликону разжевать, что ли?

А царь — прямо как нарочно подыграть мне решил, зайдя с другого бока:

— Ну, хорошо, с островами посреди Моря Мрака мне всё понятно. А как тогда насчёт Островов Блаженных? Они, как я понимаю, вблизи от Мавритании, и добраться до них можно, плывя вдоль её берегов. А когда вы обсуждали вопрос о колонии на Горгадах, то не раз говорили и сами, что лучше было бы на Островах Блаженных обосноваться, но на них дикари, а на завоевание у вас недостаточно сил. Но ведь вы говорили тогда о силах Тарквиниев, а не нашего государства. У нас — три полных легиона, и я не вижу причин, по которым мы не могли бы выделить один из них — с положенными ему вспомогательными войсками, конечно — на завоевание этих островов. Неужели легиона не хватит на каких-то дикарей, которые, как вы говорили, даже металлов не знают?

— Ты говоришь о завоевании островов по одному? — уточнил Фабриций.

— Разумеется! Я же прекрасно понимаю, что на захват всего архипелага разом может не хватить и всех трёх наших легионов. Так зачем же мы будем делать подобные глупости? Мы завоюем один остров, разбавим дикарей нашими колонистами, хорошо вооружёнными и организованными, а легион перебросим на завоевание следующего, и так завоюем их все по одному. Что в этом невозможного?

— В открытом сражении, великий, любой из наших легионов, конечно, разобьёт дикарей любого из этих островов, — ответил я монарху, пока босс перебирал аргументы, — Но после первого же разгрома дикари перейдут к тактике налётов и засад, как это делают лузитаны и кельтиберы. Ты же сам прекрасно помнишь, как нелегко было выкуривать из пещер последних лузитанских бандитов, когда мы только завоевали страну. И это — при том, что нам помогали здешние турдетаны и конии, довольные нашим приходом и нашей властью. А что было бы, если бы и они тоже выступили против нас?

— Ну, ты уж скажешь тоже! — хмыкнул Миликон, — Мы же для них — свои!

— Вот именно, великий. А там у нас своих не будет. Острова невелики и плотно заселены, так что лишней земли у дикарей нет. Они даже между собой из-за этого воюют, когда их становится слишком много, хоть это и война своих со своими. А любой чужак станет для них общим врагом, которого надо изгнать со своей земли, а заодно и разжиться богатой добычей. Каждый убитый солдат — это три дротика с железными наконечниками, копьё с большим наконечником, меч и кинжал, а у дикарей вообще нет металлов, и любой железный предмет для них — величайшая ценность. Так зачем же они будут убивать друг друга, когда можно убивать наших? А пещер там не меньше, чем здесь, и они знают там каждый куст и каждый камень. Ни один наш колонист там не будет чувствовать себя в безопасности, стоит только легиону покинуть остров, и значит, нельзя выводить войска, пока не будут выловлены и уничтожены все бандиты, а на это уйдут годы. И так — на всех островах. За сколько десятилетий ты рассчитываешь завоевать и замирить весь архипелаг?