На большой перемене Кристеп куда-то исчез. Я искал его по всем уголкам, но не нашёл. И вернулся в класс.

Дежурила Оля. Она стирала с доски решение задачи, которое я писал, — уже только третье действие осталось. Вот соображаешь, пишешь, гадаешь, сколько тебе за ответ поставят, а потом ничего не остаётся!

— Я так испугалась, — сказала Оля, — когда она вызвала тебя!.. Сижу думаю: решит Женька или опять?.. Но ты сразу начал писать и объяснять. Знаешь, если бы я была учительница, я бы поставила пятёрку. Я так — сколько заслужил, столько и получай. Правда?

Вот Оля говорит по справедливости. Но ведь отметки-то не она вписывает в журнал, а Вера Петровна…

— Подумаешь, задача! — сказал я. — Пусть она меня хоть каждый день вызывает, ничуть не страшно. Вчера я дома задачу сам составил…

Я Оле рассказал условие: про то, как мы втроём набивали патроны, и надо узнать, кто сколько набил. Ей понравилась задача. Она сказала, хорошо бы в учебнике такие помещали, тогда веселее было бы их решать.

— А с Костей ты больше не дрался? — спросила она. — Я видела в тот раз, как вы в коридоре схватились. Вот никогда бы не подумала! Ты с виду не очень-то сильный, а ловко дрался.

— Я с ним ещё хотел. Так, чтоб или он, или я… Только Костя не пришёл, когда я его ждал.

— Испугался?..

— Наверно, испугался.

Пока мы с ней разговаривали, Оля одной рукой продолжала вытирать доску, а другой поминутно поправляла косички. Они у неё ещё совсем короткие и торчат в разные стороны, как хвосты у зайцев. А всё-таки смешные эти девчонки! Потеряет какая-нибудь из них ленту и начинает стонать и ахать, словно это камера лопнула в футбольном мяче, когда ты гол забиваешь, или отсырели пистоны от пистолета…

Доска была мокрая и блестела, потому что в классе горел свет. Дни-то становятся короче и короче… После второго звонка Вере Петровне уже не видно, кто разговаривает на последних партах или на контрольной списывает у соседа.

Я раньше думал, что здесь зимой солнца не увидишь. Но это не так: в Ыйылы полярной ночи не бывает. Хоть ненадолго, а день наступает всякий раз. Значит, это ещё не самый край Севера.

Оля теребила в руках тряпку.

Несколько раз она хотела что-то сказать, но словно проглатывала слова.

— Чего ты? — спросил я.

— А вот хочу… Ты, Женя, не рассердишься, если я спрошу? Я слыхала дома от мамы, что у тебя новый отец, чужой… отчим… Он с тобой как? Не обижает?

Я ответил:

— Никак… Ну ладно, пойду — надо посмотреть, не напал ли опять третий «Б»…

Об этом разговаривать я ни с кем не собирался!

После маминого отъезда, на следующий день, Фёдор Григорьевич пришёл домой в обеденный перерыв. Мама оставила супу, нажарила мяса кусками. Ещё и поужинать хватило, и позавтракать. А на следующий день после завтрака он мне сказал, чтобы в двенадцать, ровно в двенадцать, я был у него в экспедиции: мы пойдём в столовую, потому что дома обеда больше нет, а приготовить что-нибудь не будет времени.

Я решил сразу захватить с собой сумку. Если в столовой много народу, если я задержусь, прямо оттуда — в школу.

В столовой хорошо обедать. Дома что — сварила мама борщ, ешь обязательно борщ, даже если не хочется; голубцы — голубцы… А я капусту ну терпеть не могу! В столовой же можешь выбрать то, что тебе больше всего нравится.

Мы разделись, прошли в большой и светлый зал, выбрали столик у окна.

Фёдор Григорьевич спросил меня:

— Ну, брат, выбирай, какой будешь есть суп, что закажешь на второе. А на вечер и на утро я что-нибудь в магазине куплю, зайду после работы. Ну что же ты не берёшь меню? Смотри сам, по своему вкусу.

И он протянул мне листок бумаги.

Там голубым химическим карандашом было написано, что сегодня приготовил повар на кухне. Я читал, читал, но так ничего и не смог выбрать: было очень непонятно написано. Вроде и по-русски, а не поймёшь. Вот, например, что такое: «суп конс. с вер.»? Я думал, это суп конский, а оказывается — консервированный, с вермишелью.

— Вы лучше… сами, — сказал я Фёдору Григорьевичу и протянул ему обратно листок — это самое меню.

— Я так я, — согласился он. — Будешь салат из квашеной капусты?

— Квашеная — это солёная?

— Да.

— Буду.

— Хорошо… А суп гороховый? Вот… На второе — бифштекс с яйцом. Согласен?

— Пускай…

Я уже несколько раз ел бифштекс в ресторане на пароходе, когда мы с мамой плыли в Якутск. Дома это просто кусок жареного мяса, а в ресторане — бифштекс.

На соседнем столике стояла бутылка с яркой жёлтой наклейкой; красными буквами было написано: «Лимонад». И сам лимонад тоже был красный. Я видел, как женщина наливала в стакан и в стакане закипали пузырьки.