– И это, по-твоему, обычное землетрясение? – прошептала Марианна, глядя на упавший шкаф.

– Когда ты добиралась сюда, не видела ещё потайные ходы?

– Нет, если влезть в эту дыру, то окажешься в комнате с пятью углами, уверяю.

Она встала и пошла к холодильнику, стала грызть замороженную шоколадку. Хиро поднялся, и свет погас.

– Электричество выключили, гады, – сказала Марьяна. – Теперь ещё и ничего не видно.

Хиро закричал. Его затрясло, он резко кинулся к двери и стал бить по ней кулаками, как ошалевший.

– Выпустите меня, выпустите! – орал он.

– Ты чего? – испугалась Марианна, спотыкаясь о выпавшие ящики, она на ощупь отыскала его холодное от ужаса тело. – Успокойся, здесь никого нет, нас не выпустят.

– Пустите меня, – продолжал кричать Хиро. – Я заплачу вам!

– Уймись, никто не слышит тебя, комната заперта, – сказала она и нажала на ручку.

Дверь скрипнула, поддалась и на всеобщее изумление открылась.

Хиро вопя выскочил в коридор и убежал вперед. Марианна осторожно вышла за ним.

Яркий свет резал глаза. Длинный пустой коридор с множеством дверей пугал неестественностью. Будто его наспех строили вчера ночью. Ярко-белые свежевыкрашенные глянцевые стены, новенькие коричневые двери, красный мягкий ковер на полу, по которому никто еще не ходил. Всё выглядело ненастоящим.

– На мой взгляд, это очень странный отель, – сказала Марианна, увидев приближающегося Хиро. – Точно домик для куклы.

– И все двери заперты.

– Этого следовало ожидать.

Они вместе пошли вперед.

Коридор выглядел нескончаемым. Едва увидев лестницу, они сломя голову бросились вниз, но скоро ступеньки кончились, снова оставив их во власти пугающей вереницы дверей.

– Видно, мы проскочили выход, – бойко начал Хиро. – Надо выходить на каждом этаже и искать холл.

Они подчинились правилам лабиринта. Петляя по его закоулкам, они были рады каждому тупику в бесконечном отеле. Они искали внимания, но на них смотрели лишь стены и одноглазые двери.

– Я дальше не пойду, устала, – села на пол Марианна. – Иди один, если найдешь выход – позови на помощь, пусть вытащат меня отсюда.

– Тогда ты будешь сидеть здесь одна до конца дней своих! – выпалил он. – Здесь нет номеров этажей, хотя их больше сотни, а номера дверей – некая бессмыслица, висят вразброс. Здесь снова нет ни одного окна. Нет ни души, нет даже туалета, здесь крытая могила для людей. А я, к несчастью, фобик, клаустрофоб, если точней. Боюсь закрытого пространства. И сердце бьется так, что промежутков нет между ударами, один предсмертный стон. Я медленно схожу с ума.

– Это новый, ещё недостроенный отель, – громко ответила она стене.

– Что ж будем здесь сидеть, один я не пойду, вдруг это ты – причина колдовства, что держит нас, не давая даже надежды на спасенье. Сидеть здесь будем, а как почуем голод, жажду, еще сильнее к полу прирастем, чтобы скелеты наши с ним едины стали.

– Ты очень странно говоришь, когда волнуешься, – она смотрела на него снизу вверх.

– Да, – устыдившись, сел на пол Хиро.

– Предлагаю немножко отдохнуть, у меня болят ноги.

– Ладно.

Марианна тихо утирала слезы рукавом, Хиро ползал по полу, пытаясь увидеть, что скрывается за дверьми. Ничего не добившись, он сел напротив нее.

– Поговори со мной, так спокойнее, – произнес он.

Она взглянула, не зная, что ответить. Вдруг любое слово будет использовано против нее? Чем больше он знает, тем она становится уязвимей.

– Мне больше по душе молчанье.

– Почему?

– Не скажешь лишнего и не покажешься ни глупой, ни невеждой.

– Это не причина не говорить.

– Как стены – не причина их бояться.

– Хватит меня передразнивать, – Хиро громко вздохнул и лег на пол.

– Спать бы у реки

Среди пьянящих цветов

Дикой гвоздики, – спустя время проговорил он.

Марианна вздрогнула, словно испугавшись. Хиро заметил.

– Это хокку Басё, – сказал он. – Слышала о таком поэте?

– Кто-то открыл дверь снаружи, когда было землетрясение, – ответила девушка, проигнорировав вопрос.

– Возможно. Попробуем его найти?

Марианна встала и упрямо двинулась дальше по коридору. Хиро пошел вслед за ней.

***

Девушка умирала. Молодой человек ходил вокруг нее, возносил руки к закрытому высоким потолком небу, убеждал стены что-нибудь сделать, но всё было напрасно.