У каждого героя, который появлялся в Мире грёз, глаза светились синим. Каждый был избранником мироздания, у каждого из них был особый Дар. Можно было сколько угодно говорить себе, что это не так, но пора было признать – мальчик мог быть одним из них. У него были все шансы.

Плохо понимая, что делает, Сиири поспешила к полке со «Сказаниями». Одиннадцать исполнившихся стояли слева, двенадцатое она поставила к ним. На расстоянии пары пальцев, по правую руку, стояли две тонкие книжки. Героиней одной из них было божество, спятившее от могущества. Героем второго – человек, ставший богом после того, как прошёл несколько испытаний.

– Я выйду на связь позже, – сказала Сиири и протянула руку за книгой.

– Но комиссии в приюте…

– Отправь туда действующих героев. Кого угодно. Сколько угодно. Мальчик должен приехать сюда до начала учебного года.

– А ты?.. – в голосе Алексея звучало беспокойство.

– А я должна кое-то проверить, – пробормотала Сиири и отключила связь.

«Сказания» занимали умы богов и людей с незапамятных времен. Они появились из ниоткуда, и в Мире грёз, и в руках жрецов. Обители богов достались все четырнадцать; среди людей было всего пять. По словам Видящего, есть ещё экземпляры, но они разбросаны по таким отдалённым уголкам планеты, что искать их нет смысла.

Сиири считала, что людям не надо знать о том, что среди них может появиться тот, кто однажды займёт место среди богов. Она ревностно следила за тем, чтобы братья и сёстры никому не пересказывали содержание «Сказания о боге-человеке». Впрочем, они сами не стремились – мысль о том, что однажды здесь может оказаться человек, когда-то бывший смертным, может быть, даже выросший на их глазах, многих задевала. Как говорил Наполняющий дыханием Рилинд – «не для того они называли нас богами, чтобы однажды сравняться с нами». И если пару сотен лет назад Сиири была готова поспорить с ним, то теперь была полностью согласна.

«Сказание о боге-человеке» недолюбливали настолько, что эта книжечка была самой новой. Каждый открывал её хоть раз, читал, разбирал вычурные метафоры и неясные намёки; но никто не брался за неё дважды. Сиири подозревала, что она станет первой, кто прочтёт всё «Сказание» от начала и до конца.

Что же, Элиот Кэмпбелл, подумала она. Давай попытаемся узнать, ты ли это.

Иногда я думаю, что моё главное поражение в том, кто я есть. Существо, живущее по законам мироздания, но имеющее возможность их взломать, запертое в теле одного из богов Мира грёз, пусть и по собственной воле. И, видя это, мироздание играет со мной в кошки-мышки, зная, что оно всегда на десяток шагов впереди меня.

В нашем мире есть четырнадцать записей одной и той же старой истории – как я пытаюсь что-то сделать, и как мироздание даёт мне за это по носу. Меняются лица, меняется сценарий, а суть остаётся одной и той же, пусть и достигается разными путями. Я сделала всё, что могла – пришёл герой из мира людей и всё испортил. Всё как обычно… вроде. Но была среди этих историй особенная, в которой мироздание размазало меня по стене с особым цинизмом, и записана она в книжечке с названием «Сказание о песне теней».

В один прекрасный день в Мире грёз появилась человеческая девушка. Тонкая, как ветви ивы, тихая, как шёпот морского бриза, нежная и скромная. Такой отлично подойдёт роль домохозяйки, матери; глядя на неё, закутанную в длинное платье и платок, скрывающий волосы, ни за что не догадаешься, что она – избранный мирозданием воин, повелевающий самой тьмой. И ирония состояла в том, что тьма была моей стихией. Моей сутью. И по сложившейся традиции я должна была обучить эту девушку всему, что знала, чтобы она победила в схватке с тёмными духами. Я должна была дать оружие, которое поможет победить моих друзей и нарушит мои планы.

Никто не знает, чего мне это стоило. Что скрывалось за улыбкой и нелепыми ухаживаниями за этой девушкой; да, она призналась, что помолвлена, но если бы я не делала этого, моя маска спала бы, открыв истинное лицо. Никто не знает, что я чувствовала, когда смотрела, как эта девушка побеждает моих друзей и выбрасывает их из Мира грёз, как груду хлама. И да, даже мои союзники понятия не имели, что на самом деле произошло; они знали, что я в Мире грёз, но не знали, чью роль я играю.

Это было самое обидное моё поражение. Даже обиднее, чем с Дарующим пламя, и конечно обиднее, чем все предыдущие. А главное, это поражение лишний раз напомнило мне о том, что моя мечта – показать богам, как они жалки в своём тщеславии и спустить их с небес в Туманный мир – недостижима. А потому я начала мечтать о свободе – о мире без проклятых «Сказаний», о мире, где мы будем жить в согласии с мирозданием, а не вопреки ему. И, говоря о «нас», я имею в виду людей, себя и моих друзей – тёмных духов Туманного мира. Но никак не богов Мира грёз – они как никто заслужили потерпеть поражение.