– Реальность раскололась… Да, это мне знакомо. Мне что-то подобное даже снится. Прошлой ночью было несколько ярких сновидений, но запомнил я совсем немного. Я был в кукольном домике, трогал там занавески и окна и обнаруживал, что они из бумаги и полиэтилена. Домик казался очень хрупким, и вдруг я услышал громкие шаги и испугался, что кто-то наступит на домик.

– Чарльз, позвольте мне снова спросить вас о том, что сейчас между нами, насколько это реально. Предупреждаю, я буду делать это снова и снова. Как вам мы в данный момент, как вам вы и я?

– По-моему, лучше, чем когда бы то ни было. Я имею в виду, мы как будто честнее. Но все-таки между нами по-прежнему есть некоторая дистанция. Не некоторая, а большая дистанция. Нельзя сказать, что мы по-настоящему в одной реальности.

– Что ж, давайте постараемся еще уменьшить дистанцию. Что бы вы хотели у меня спросить?

– Ммм, вы прежде никогда этого не предлагали… Вопросов много. Каким вы меня видите? Каково это, быть сейчас со мной рядом? Вам трудно приходится в этот час?

– Вопросы вполне понятные. Позволю мыслям просто течь, как им вздумается, не буду их упорядочивать. Меня трогает то, через что вам приходится проходить. Я на сто процентов здесь, в этой комнате. Вы мне нравитесь, и я вас уважаю – думаю, вы знаете об этом, точнее, я надеюсь, что знаете. У меня есть сильное желание помочь вам. Я думаю, что вас преследует смерть отца, она оставила отпечаток на всей вашей жизни. Думаю, как ужасно для вас было найти столько ценного в отношениях с Джеймсом Перри и так внезапно все это потерять. Я также думаю, что утрата отца и Джеймса сильно сказывается и на ваших чувствах ко мне. Давайте посмотрим, что еще придет на ум… Должен сказать, что на наших встречах я испытываю два чувства, которые порой входят в противоречие друг с другом. С одной стороны, я хотел бы быть для вас как отец, но одновременно с этим я хочу помочь вам преодолеть потребность в отце.

Пока я говорил, Чарльз несколько раз кивнул, молча глядя в пол.

– Ну а теперь, Чарльз, насколько мы настоящие? – спросил я.

– Я сказал вам неправду. Основная проблема не в вас, а во мне. Это я слишком многого недоговариваю… О слишком многих вещах не хочу говорить.

– Из страха оттолкнуть меня?

Чарльз покачал головой:

– Только отчасти.

Я знал, что он имеет в виду: мой возраст. Эта тема возникала и с другими пациентами.

– Вы боитесь сделать мне больно, – сказал я.

Он кивнул.

– Не беспокойтесь обо мне, я позабочусь о своих чувствах, это же моя работа. Я с вами, попробуйте начать говорить.

Чарльз ослабил узел на галстуке и расстегнул верхнюю пуговицу рубашки.

– Расскажу вам один из своих вчерашних снов. Я разговаривал с вами в вашем кабинете, только он почему-то был похож на столярную мастерскую. Помню кучу дров, большую циркулярную пилу, рубанок и шлифовальный станок. Вдруг вы вскрикнули, схватились за грудь и повалились вперед. Я бросился на помощь. Позвонил в службу спасения и поддерживал вас, пока они не приехали, помог положить вас на носилки. Было что-то еще, но я уже не могу вспомнить.

– Есть идеи, о чем это сновидение?

– Это очевидно. Я прекрасно осознаю ваш возраст и боюсь, что вы можете умереть. Почему столярная мастерская, тоже понятно. В этом сне ваш образ смешался с образом мистера Рейли, моего учителя по столярному делу в школе. Он был очень старым и в чем-то был для меня как отец, я заходил к нему даже после окончания школы.

– А какие чувства были у вас в этом сновидении?

– Помню смутно, но точно была паника, а также сильная гордость – за то, что помогаю вам.

– Хорошо, что вы подняли эту тему. Можете рассказать и другие сновидения, о которых раньше умалчивали?

– Что ж, неловко об этом говорить, но неделю или дней десять назад у меня было сновидение, которое застряло у меня в голове. У нас проходила встреча, мы сидели в креслах, вот как сейчас, только стен вокруг не было, и я не понимал, внутри мы или снаружи. Вы были в мрачном настроении. И вы наклонились ко мне и сказали, что вам осталось жить всего полгода. А потом… Это было в самом деле очень странно… Потом я предложил вам заключить со мной сделку: я научу вас умирать, а вы научите меня быть терапевтом. Больше ничего не помню, кроме того, что мы оба много плакали.

– Первая часть ясна: вы осознаете мой возраст и беспокоитесь, долго ли я еще проживу. Но о чем вторая часть? Что вы думаете о желании стать терапевтом?

– Не знаю, как это интерпретировать. Никогда не думал, что мог бы быть терапевтом. Мне это не под силу. Сомневаюсь, что выдержал бы постоянное столкновение с глубокими чувствами. Вами я восхищаюсь. Вы всегда были очень добры ко мне и всегда знаете, как направить меня в нужную сторону. – Чарльз потянулся за салфеткой и вытер глаза. – Мне трудно говорить. Вы так много дали мне, и вот я сижу и причиняю вам боль, пересказывая эти жуткие сны о вас. Это неправильно.