— И оба они чертовски красивы, — честно признался Ник.

Бездонные глаза сверкнули.

— Я отлучался, чтобы разведать обстановку, — продолжат он. — Русские уже ушли со всем своим снаряжением и всего на трех каноэ, взятых, как я подозреваю, напрокат. Скорее всего они запланировали забраться как можно дальше по воде.

— Пусть себе, — Тарита засмеялась. — Сезон дождей закончился что-то около недели назад. Все реки, даже мельчайшие протоки, настолько быстры и вздуты, что после дня плавания им понадобится еще два дня, чтобы прийти в себя.

— Я слышал, что китайцы ждут наступления ночи для отправки, продолжил Ник. Тарита снова рассмеялась:

— Они думают, что ночь — более подходящее время, нежели дневная жара. Но они только зря теряют день. Джунгли настолько густы, что солнце в них не может стать серьезной проблемой, а ночь ненамного прохладней. Но я видела, как уходил Колбен со своим человеком и двумя местными индейцами — всего их четверо.

— Тогда нам тоже надо трогаться, — произнес Ник. — Я готов.

На нем был сафари-жилет на голое тело со всем спец снаряжением, прикрепленным к поясу. Тарита указала на ружья.

— И их тоже возьмешь?

— Они специально предназначены для такого рода экспедиций, пояснил Ник. — Если мы будем жить в джунглях, у нас должно быть оружие для охоты и, если понадобится, для защиты.

— А также для того, чтобы все на много миль вокруг догадались по их звуку, где мы находимся, — подхватила Тарита, и в ее голосе прозвучали упрек и скрытое превосходство. Она вышла из комнаты и вернулась с двумя охотничьими луками, один из которых протянула Нику. Он сразу увидел, что это большие луки с прямыми концами и 65-футовой натяжкой.

— Это оружие не только эффективное, но и бесшумное, — произнесла девушка. — Если, конечно, владеешь им.

— Я могу стрелять, — сказал Ник. — Однако я стрелял только из спортивных луков.

— Они слишком чувствительны для охоты, — ответила Тарита. Малейшая ошибка — и промах. Эти же луки намного устойчивее.

Девушка вышла во дворик, выдернула из колчана, лежащего на земле, стрелу со стальным наконечником и протянула ее Нику, одновременно указав на ствол чахлого баньяна с нарисованной красной меткой.

— Мы с отцом Остином любим пострелять здесь, — пояснила девушка.

Ник вложил стрелу в тетиву, поднял лук и выстрелил — стрела вонзилась в верхний конец крошечной красной черточки. Он остался доволен выстрелом: в этом деле была необходима постоянная практика, а ее-то как раз у него и не было вот уже много лет.

Тарита подняла свой лук, и Ник поразился силе ее прекрасных тонких рук, когда она без видимого усилия оттянула тетиву назад. Ее стрела попала прямо в центр метки.

— Ненавижу хвастливых проводников, — Ник одобрительно улыбнулся, В ответ девушка засветилась одной из своих ослепительных улыбок.

— О’кей, все ясно, — сказал он. — Оставляю свои ружья на попечение отца Остина.

Тарита весело кивнула:

— К тому же луки намного легче.

Ник повесил лук на плечо, взял колчан и вышел. В случае необходимости у него под рукой всегда есть «Вильгельмина». А 9-миллиметровый «Люгер» может проделать отличную дыру в любом предмете, успокоительно сказал он себе. Тарита прикрепила короткий мачете к его поясному ремню, объяснив, что во влажном лесу нет необходимости в длинных лезвиях.

Отец Остин уже поджидал их за калиткой, чтобы проститься и пожелать удачи.

— Благословляю вас, дети мои, — произнес он, осенив их крестом. — Я буду молиться за ваше благополучное возвращение.

Ник в ответ помахал ему и поспешил за девушкой, заметно ускорившей шаг, через городишко, затем по узкой тропинке мимо маленького пруда и, наконец, вдоль опушки джунглей. Тарита двигалась как кошка, в плавном чувственном ритме, выводя его этим из душевного равновесия. Ник был рад появлению высоких деревьев, которые отвлекли его внимание.

…Не успели они вступить в джунгли, как Ник тотчас почувствовал себя поглощенным ими, словно гигантская переплетенная дверь захлопнулась за спиной, полностью отрезав от остального мира. Их встретил первобытный мир — мир, возвращающий назад, к истокам времени, когда человек был всего лишь незваным гостем на прекрасной цветущей земле. По мере того, как они углублялись все дальше и дальше, Ник отчетливее испытывал устрашающее чувство, что ничего другого в мире уже не существует. Он вернулся к реальности, лишь нащупав под сафари-жилетом свою «Вильгельмину».