Служанки в доме считали, что желтый — цвет несчастья, болезни и порой не стеснялись кривиться, проходя мимо очередного букета. Малифицию же не волновали эти глупые предрассудки, да и штат слуг после отъезда дочери, она планировала поменять, предварительно стерев им память.

С первых же дней замужества, молодая жена взяла управление домом на себя. Пока муж гонялся за чернокнижниками, колдунами-камикадзе и прочими дурно воспитанными мира сего, она вела журнал домашних расходов, обновляла чехлы на мебели, планировала ремонтные работы, уход за садом и кладбищем, делая из дома оплот уюта и порядка.

В первое время, хозяйка присматривалась ко всем слугам. Малифицию никто не ставил в расчёт и все ее требования выполнялись из рук вон плохо или не выполнялись вообще, а через две недели из всей прислуги остались камердинер-вампир Безил, кухарка Люсия, ее племянница посудомойка и старый садовник с кучером-оборотнем. Остальные получили расчет без рекомендаций. Варлок не вникал в эти действия, но наблюдал со стороны, мысленно хваля жену и радуясь, что в тихом омуте черти водятся. Со стороны Малифиция действительно выглядела скромной и неприметной, почти забитой девушкой, а на деле же, ее было опасно злить, в ней плескалось пламя, скрытое за черным строгим платьем, застегнутым до самого горла и собранными в пучок, вьющимися волосами.

С тех пор много воды утекло, был набран новый штат прислуги, но и они не порадовали женщину, а потом она прикину, кое-что подсчитала и решила совсем избавиться от лишних в своем доме. Ей не нужна была камеристка, Диавалии тем более, они привыкли справляться сами. Дочь не любила подпускать к себе посторонних. Сыновья бывали в поместье по выходным, изредка в будние дни, когда выдавалась возможность освободиться от работы. Служанки, снующие по дому и подающие чай были ни к чему. Подогретое вино и прочее, им с мужем подносил старина Безил. Вампир был с Варлоком, когда тот родился и служил их семье верой и правдой.

— Хозяин, к вам прибыл гость, - в гостиную вошел камердинер - это был седовласый мужчина, худой как скелет, немного сутулящийся с каркающим, как у старого ворона голосом. Безил был не только камердинером Варлока, но и прекрасным дворецким. Также, как и любой другой сильный вампир, проживший на этой земле слишком долго, он обладал способностью чувствовать ложь, читать мысли людей и был незаменимым защитником для детей хозяина.

— Это должно быть тот, кого я жду! Спасибо, Безил старина, Диавалия почти готова. Забери, пожалуйста, выбранные ею книги и как следует упакуй в бумагу. Родовую литературу следует беречь, — распорядился Варлок, встав с кресла и подойдя к стоящей на лестнице дочери. — Да, нелегко признавать, но мне будет не хватать наших прогулок по кладбищу, — он взял свою малышку за талию и опустил на пол, возвышаясь над ней.

— Отец, все будет хорошо, а если кто-нибудь попытается стащить наши книги или лишить меня их, то мы оба знаем, чем это обернется для несчастного, — она улыбнулась, приникнув к груди Варлока, слушая мирный стук отцовского сердца.

Мама встала рядом, обняв их и проведя по волосам дочери пальцами.

Длинные пряди стали истончаться, пока не исчезли. Диавалия осталась с косой челкой, коротких волос. На уже юношеской шее Диаваля на кожаном шнурке поблескивал овальный кулон в виде лунного камня. Перед родителями стоял их «третий сын».

– Теперь ты окончательно готов к тому, чтобы явиться в «Виверну» в этом облике, - Варлок с тоской посмотрел на парня среднего роста с узким лицом и гладкой, без намека на щетину кожей. Сейчас он походил на близнецов.

— Я положила тебе в сумку костяную пилочку, следи за маникюром, а то боюсь, коменданту не хватит на тебя постельного белья, — Малифиция взяла руку «сына» и посмотрела на длинные, как у вампира ногти.

В шестнадцать лет Диавалия отправилась с отцом и братьями на их очередное расследование. Они бродили по кладбищу, осматривая могилы, и в одной из них оказался оживший скелет. Он решил, что девочка его племянница. Черепушку обозвали бедным Йориком, пытаясь отодрать его от Диавалии, пока она не оттолкнула назойливого скелета. Пальцы прошли сквозь ребра и ударились в позвоночник, все свои крохотные ноготки девочка сломала. Как оказалось, злополучные кости содержали магию окостенения, наложенную родственниками усопшего, чтобы со временем его останки не превратились в прах. Диавалия напоролась на эту магию и благодаря ей, к двадцати годам ее «маникюр» окреп до такой степени, что ногтями можно было резать дерево, сталь, каменные стены и они не ломались. Временами, когда под рукой не оказывалось скальпеля, а отец стоял над душой, изучая с ней строение трупов, насколько она запомнила расположение внутренних органов, Диа не брезговала использовать маникюр. Получалось ненамного хуже.

– Со мной все будет в порядке, я не подведу, - севшим, мужским голосом сказал Диаваль.

– Я не сомневаюсь в тебе, мой сын. И мне печально осознавать, что я не могу уберечь тебя от своих врагов. Таких, как мы, прошлое никогда не оставит в покое, твои братья взрослые и могут себя защитить, ты же… в девичьем обличие - слишком привлекательный и лакомый кусочек для тех, кто хочет мне отомстить.

– Мы это обсуждали, я понимаю. Не думай ни о чем, главное то, что я поступил и приложу усилия, чтобы не разочаровать тебя.

В гостиную вошел мужчина в длинном черном плаще, его лицо было скрыто воротником. Он протянул руку в кожаной перчатке Диавалю, за его спиной замерцал открывшийся портал.

– Ступай сын, - Варлок подтолкнул Диаваля.
– Позаботься о нем, Аластор.

Мужчина в плаще едва заметно кивнул, и они исчезли.

— Не переживай, ты научил ее всему и никто другой не смог бы сделать это лучше, я горжусь вами, — Малифиция встала на цыпочки и поцеловала мужа в губы.

— Спасибо, твое мнение важно для меня. Теперь пойдем, выгоним из дома всех лишних, сегодня я намерен забросить дела и не выпускать тебя из нашей спальни, - он поднял ее на руки.