Адмирал Декре, с почтенной храбростью противоречивший планам Наполеона, когда их величие не соразмерялось со средствами, не преминул оспорить и этот план. Он полагал, что неблагоразумно ставить снабжение колоний в зависимость от успеха двух-трех крупных экспедиций; ибо крупные экспедиции из многих кораблей и фрегатов подвергались ради доставки нескольких сотен человек в колонии опасностям, несоразмерным важности цели. Декре считал, что лучше отправлять в колонии отдельные фрегаты, погрузив на каждый из них некоторое количество снаряжения и две-три сотни человек, ибо в случае гибели одного из них потеря будет незначительной, а другие фрегаты доберутся до цели, и колонии всегда смогут рассчитывать на получение части предназначенной им помощи. Он считал, что дивизии, которым придется проходить через пролив, подвергнутся огромной опасности, во избежание ее следует предоставить им свободу воспользоваться благоприятным ветром, чтобы пересечь пролив, при этом не усложняя их миссию плаванием к Антильским островам и возвращением в Европу. Наконец, Декре полагал, что в Средиземное море достаточно послать дивизию Кадиса, расположенную близко к цели, и, возможно, дивизию Рошфора, но что не следует уводить с Океана все силы, отправляя в Тулон дивизии Лорьяна и Бреста.

Наполеон, уступавший справедливым доводам опытных людей, принял замечания министра, следствием чего стало его решение отправить отдельные экспедиции в колонии из портов Дюнкерка, Гавра, Шербура, Нанта, Рошфора и Бордо, изобиловавших фрегатами, а в Тулон послать дивизии Рошфора и Кадиса. Вместе с Тулонской дивизией они формировали соединение в 17–18 кораблей и 7–8 фрегатов и представляли собой достаточные силы, чтобы в течение двух-трех месяцев господствовать в Средиземном море и исполнить всё задуманное относительно Сардинии, Сицилии и Ионических островов. Адмирал Альман в Рошфоре и адмирал Розили в Кадисе получили приказ при первом благоприятном случае поднять якорь и пройти через пролив, действуя так, как подскажут им опыт и обстоятельства. От испанского двора Наполеон потребовал снарядить в Кадисе несколько кораблей, снабдить провиантом, достаточным для короткой экспедиции, дивизию из Картахены и направить ее в Тулон.

Таковы были меры принятые Наполеоном во исполнение Тильзитского договора, дабы устрашить Англию огромным сосредоточением военно-морских сил и склонить ее к миру, а в случае упорства принудить Швецию, Данию, Пруссию, Португалию и Австрию закрыть порты товарам из Манчестера и Бирмингема. Но не только внешние дела привлекали внимание Наполеона. Ему не терпелось заняться управлением, финансами, общественными работами, законодательством – всем тем, что могло содействовать внутреннему благополучию Франции, которая была дорога ему не меньше его славы.

Но прежде Наполеону пришлось осуществить несколько необходимых перемен в высших военных и гражданских должностях. Главной, если не единственной причиной перемен стал Талейран. Этот искусный представитель Наполеона в Европе, который был ленив, сладострастен, никогда не спешил действовать и вообще двигаться и чьи физические немощи усиливала его вялость, подвергся жестоким испытаниям во время Прусской и Польской кампаний. Он устал от министерства иностранных дел и хотел, не отказываясь от управления этими делами, которые были его излюбленным занятием, заниматься ими не в качестве министра. Его гордость весьма пострадала, когда его не сделали великим сановником, как Камбасереса и Лебрена, и герцогство Беневентское, пожалованное ему в качестве возмещения, лишь на время приглушило его желания, не утолив их. Бесконечное отсутствие во Франции принцев императорской семьи, которые были одновременно великими сановниками и иностранными государями, предоставило случай увеличить количество великих сановников. Отсутствовавших принцев было трое: Луи Бонапарт, король Голландии и коннетабль; Евгений Богарне, вице-король Италии и государственный архиканцлер; Жозеф, король Неаполя и великий электор. Талейран внушил Наполеону, что нужно снабдить их заместителями, с титулами вице-коннетабля, великого вице-электора и вице-архиканцлера. Талейран хотел стать великим вице-электором и, предоставив министру иностранных дел вульгарную заботу получать и отправлять депеши, самому продолжать руководить основными переговорами. Во время пребывания в армии он не упускал возможности беседовать с императором на эту тему и своей настойчивостью добился обещания, которое Наполеон дал ему наперекор себе – ибо не хотел, чтобы великие сановники осуществляли активные функции, ввиду того, что они не подлежали никакой ответственности, разделяя в некотором роде неприкосновенность государя.

По возвращении в Париж, когда все получали награды за услуги, оказанные во время последней кампании, Талейран явился в Сен-Клу и в присутствии Камбасереса напомнил Наполеону о его обещании. Наполеон выказал горячее недовольство. «Не понимаю, – резко возразил он, – вашего нетерпения сделаться великим сановником и оставить должность, которая прославила вас. Вы должны знать, что великие сановники не могут быть министрами, внешние сношения не останутся за вами, и ради титула, который будет только тешить ваше тщеславие, вы потеряете выдающуюся должность, к которой весьма способны». «Я устал, – отвечал Талейран, – мне нужен отдых». «Что ж, вы станете великим сановником, но станете им не один». И Наполеон обратился к Камбасересу: «Бертье послужил мне не менее других, будет несправедливо не сделать великим сановником и его. Составьте декрет, которым Талейрану будет пожалован сан великого вице-электора, а Бертье – вице-коннетабля, и принесите его мне на подпись».

Талейран удалился, и Наполеон пространно выразил Камбасересу свое недовольство. Так Талейран покинул свой пост, с большим уроном для себя и для дел.

Декрет был подписан 14 августа 1807 года. Следовало найти замену Талейрану и Бертье на должностях министра иностранных дел и военного министра. У Наполеона был под рукой министр внутренних дел Шампаньи, человек мягкий, честный, усердный, посвященный в дипломатические обычаи благодаря своему посольству в Вене. Шампаньи и был назначен министром иностранных дел. В министерстве внутренних дел его сменил Крете, просвещенный и трудолюбивый член Государственного совета, в то время управляющий Французского банка. Новым управляющим Банка стал Жобер, другой член Государственного совета.

Возводя Бертье в сан вице-коннетабля, Наполеон не захотел, однако, лишаться его как начальника штаба Великой армии, на должности которого никто не мог с ним сравняться, и сохранил эту должность за ним. Но в военном министерстве Бертье заменили генералом Кларком, административные таланты которого выявились на посту губернатора Берлина. Генерал Гюллен, преданность и личную храбрость которого Наполеон мог оценить не единожды, сменил генерала Жюно, которому предстояло возглавить Португальскую армию, на посту губернатора Парижа.

Франция в то время понесла чувствительную потерю в лице министра по делам религии графа Порталиса, искусного юрисконсульта, талантливого и блестящего писателя, ученого соратника Наполеона в двух прекраснейших его творениях – Гражданском кодексе и Конкордате, сумевшего сохранять в отношениях с духовенством верную меру мягкости и строгости, чтимого французской Церковью и оказывавшего полезное влияние на нее и на Наполеона; человека, весьма достойного сожаления в ту минуту, когда Франция приближалась к открытому разрыву с римским двором, и столь же достойного сожаления в управлении делами Церкви, как Талейран – в управлении иностранными делами. Этот трудолюбивый человек, пораженный родом слепоты, заменял недостаток зрения чудесной памятью, и ему случалось притворяться записывающим, когда Наполеон диктовал ему, чтобы затем воспроизвести его мысли и их живое выражение по памяти. Порталис стал дорог Наполеону, который весьма о нем сожалел. В министерстве по делам религии его заменил Биго де Преамене, другой юрисконсульт и соавтор Гражданского кодекса, человек не блестящего, но трезвого ума и безупречно религиозный.