Скрежет зубов говорившего выдавал всю меру волнительности, которая переполняла его (Серый, зная привычку хозяина немного драматизировать события, для чего он, собственно, частенько и использует такие фразы, как «впервые», «только однажды», и тому подобные временные эпитеты, не слишком верит в его такую пунктуальность).

– И если в ряде случаев это было не столь существенно… – продолжил хозяин кабинета (Почему же? Серый вспомнил одного привезенного ими в багажнике за город долгожителя, чья жизнь зависела от возврата его долга, и от того, как долго хозяин кабинета, просивший без него не начинать, подъедет к ним туда), – То сегодня это задело меня.

Сказанное хозяином кабинета было настолько поразительным для самого заявителя, который только сейчас озвучив этот прискорбный факт, понял-таки, насколько это немыслимо и трагично для него.

– Я хочу, чтобы ты нашёл эту гниду, и… – придя в себя, хозяин кабинета вновь овладев голосом, и придвинувшись к столу, озвучил своё желание.

– А удавишь его ты. – Глядя на хозяина кабинета, Серый прочитал в его глазах недосказанное желание.

– Если надо, то найдём, – лёгкость сказанного Серым, несколько разрядила обстановку, и хозяин кабинета, вернувшись в своё положение придавливания спинки кресла, даже слегка улыбнулся.

– Я другого и не ожидал от тебя услышать, – удовлетворительно ответил хозяин кабинета, затем открыл ящик стола и, достав из него конверт, бросил его на стол ближе к Серому.

– Там найдёшь всё, что будет нужно, – владелец кабинета сопроводил свой бросок конверта этой словесной распечаткой. Ну а Серый, быстро уловив, что от него требуется, а также сам конверт, раскрыл его и, отделив зёрна в виде денежных купюр, от плевел, в виде всяких фотографий и аналитических записок, принялся к быстрому поверхностному изучению. На что, впрочем, времени много не понадобилось. Казалось бы ничего нового, и ясность задачи была уже изначально определена этой купюрной заложенностью, но вопросительный взгляд, брошенный на хозяина кабинета, всё-таки вынудил того прибегнуть к разъяснениям.

– Меня волнует только заводила. С остальными ты можешь поступить по своему усмотрению, – для хозяина кабинета кажется, что этих его слов будет достаточно, но физиономия Серого не настолько проясняется и, видимо, желает большего.

– Привезёшь предположительный объект ко мне, а там уж… – хозяин кабинета этим своим «Уж», одновременно предсказывает судьбу этого заводилы, и вместе с этим и с ним, ликвидирует последние возникшие непонятки у Серого.

– Теперь всё ясно, – сегодня Серый своей непонятливостью заставил хозяина кабинета немного посомневаться за его будущность и, вместе с тем, за будущность их взаимоотношений. И если бы сейчас ему было непонятно, то хозяину кабинета даже непонятно было бы, что с ним делать дальше.

– Ну ладно, с этим покончено (высказывания хозяина кабинета всегда звучат слишком мрачно для широко их трактующих, и ищущих в них свой скрытый подтекст лиц; и только натуры оптимистично настроенные, и не вникающие во всё сказанное, такие как Серый, не слишком отягощаются всем услышанным), – решил переменить тему разговора хозяин кабинета. – А ты как там? Подыскал себе третьего?

– Нашёл одного смышлёныша, – ухмыльнулся в ответ Серый.

– Это хорошо, – о чём-то очень нехорошо подумал хозяин кабинета.

– Пожалуй, присмотреть у меня есть кому, – размышлял вслух хозяин кабинета. – Ладно, посмотрим, как дело пойдет. А уж после этого, и так будет всё ясно.

Хозяин кабинета приподнялся со своего места, что означало: всему своё время, и засиживаться в гостях, как бы вас не упрашивали, не стоит, и пора уже проваливать. Ну а Серому, которому самому не приспичило напрашиваться на это, и даже без чаянья, не надо было что-либо объяснять. И он, засунув в карман конверт, отправился к дверям, через которые сюда вошёл.

Выйдя из двери, он попал в цепкую внимательность Геры, после чего был доведён до ворот особняка, а затем, перепоручен под опеку внешней охраны. Здесь Серый, вернув себе все взрослые игрушки, дабы не мозолить глаза охране, направился к собственному автомобилю. Сев в который, он включил радио, и под звуки чего-то там заунывно-забойного, принялся к более внимательному изучению конверта.

– Ну что ж, – отложив конверт на пассажирское сидение, Серый, закурив, попытался выразить своё отношение ко всему увиденному. Что, в общем-то, дальше этих слов не простиралось.

– Блин, а мне что-то совершенно не спится, – решил удивить себя Серый этим фактом своего бодрого состояния в семь часов вечера, когда очень редко кому спится. В чём явно виделся его скрытый умысел, убедить себя не откладывать дела на завтра, и, пойдя по горячим следам, не дать спать тому, кому хочется поспать. После этого достойного возгласа «Эврика!» откровения, Серый достаёт телефон, и начинает набирать тех, с кем он может разделить вечер.

– Дуб, ты ещё не спишь? – начинает удивлять набранных абонентов Серый, которые, если бы спали, то разве ответили бы на этот, такой парадоксальный вопрос, над разрешением которого бьётся столько философов от сна. Так что если тебе соизволили, возможно, даже сквозь сон ответить, то сильно не задавайся глупыми вопросами, где ещё не хватало услышать: «А я тебя не разбудил?» – что опять же, не только сводит с ума, но и выводит из себя каждого разбуженного, для которого твоё «извини» на пол не подстелешь. А ведь если ты решил разбудить, то это значит лишь то, что новость, сообщенная тобою, не предполагает дальнейшего сна, и что ты своим лицемерным «извини», пытаешься лишь заткнуть недовольный голос разбуженного, когда как сам собираешься будить и будить.