– Ясно. А вы что скажете, сержант?

– Четвертая танковая дивизия десятой армии, товарищ майор. Механик-водитель танка Т-34, сержант Анисимов. В бою, при атаке позиций противника тяжёлый снаряд попал в башню, сбив её с погона. Погибли командир танка и заряжающий, стрелка-радиста тяжело ранило. Я был оглушён, но смог развернуть машину и на максимальной скорости уйти в наш тыл. Сдал танк ремонтникам. Передал радиста врачам. Был задержан представителями особого отдела как дезертир, бежавший с поля боя. Через час, разобравшись, отпустили, включив в ремонтную команду. Потом при прорыве немцев был вынужден отступать пешком, целой техники, которая могла бы передвигаться, не имелось. Ночью отбился от своих, когда нас на дороге вдруг начали расстреливать из пулемётов. Под утро встретился с группой пограничников. Присоединился к ним. Это всё, товарищ майор.

– Ясно. Значит, так, сержанты, не приказываю, а предлагаю вам пойти под моё командование. Подумайте.

– Мы согласны, товарищ майор, – очень быстро ответили танкисты.

Как я узнал чуть позже, они о наших сегодняшних подвигах уже от Лосева всё узнали, тот, собрав вокруг себя группу слушателей, пока мы ходили к танку, успел всё рассказать в подробностях, так что не сомневались, принимая решение. Не то чтобы мой ординарец был таким болтуном, просто его попросили девушки, и он ничего не стал скрывать.

– Хорошо. У красноармейца Бабочкина заберёте запасные комбезы и шлемофоны. Вы танкисты, а не простые стрелки, значит, будем использовать вас по специальности. Тем более мне танкисты очень нужны. Кроме меня, профессиональных танкистов тут нет, оба моих бойца – призванные из запаса. Энтузиазм имеется, желание бить противника тоже, вот опыта не хватает, приходится учить на ходу. Ну, так как?

– Мы с вами, товарищ майор.

– Вот и отлично. Сейчас подойдёте к Лосеву, это тот, что постарше и с усами, как у товарища Сталина, он вас поставит на довольствие, выдаст комбезы с шлемофонами и выдаст сухпай на сутки, включая сидоры, а то, я смотрю, у вас их нет. Должны быть, нужно же в чём-то переносить личные вещи, у меня вот их теперь уже два. Всё, свободны.

Танкисты, кажется, были рады, что их бессмысленные метания закончились, видимо, я им показался тем человеком, который знает, что нужно делать. Что ж, если так, то они не ошиблись, действительно знаю. Закончив с ними, я посмотрел на погранцов. Те последними пили чай, завершив дела с засланными казачками противника. Я кивнул старлею, чтобы тот подошёл. Допрос закончен, и, согласно приказу, обоих диверсантов перевели в неживой вид. Выслушав, я отдал ему новый приказ. Понимаю, что погранцы также были уставшие, но время не ждало. Первым делом, выдав свой бинокль, направил старлея к дороге, тот должен был по-пластунски добраться до крайних деревьев и посмотреть, что на ней происходит там, где мы так хорошо повеселились. Потом доложит. После этого, сбив по двое три группы из пограничников, отправил их в разные стороны с наказом искать и записывать местоположение подбитой или брошенной советской техники. Любой.

Стрелков во главе с лейтенантом отправил к продовольственному складу. Если там немцы, то, себя не обнаруживая, забрать припрятанные ящики с тушёнкой в лагерь. С этой группой я отправил Бабочкина проводником. Не совсем уверенно, но тот подтвердил, что сможет найти дорогу к нужному складу. Лосев, взявший на себя обязанности старшины, творил в лагере, ну а я, когда выдалось свободное время, приспособил чемодан вместо стола, достал из планшета трофейный блокнот и карандаш, после чего, задумавшись на миг, стал писать письмо товарищу Сталину. Предупреждать о военных катастрофах я не передумал.

Лишь пару раз прерывался. В первый раз припрыгала Смирнова, доложила насчёт раненых и осмотра остальных бойцов и пограничников, а чуть позже Лосев подходил. Пытался жаловаться на двух новых бойцов нашей группы. Те насчёт довольствия восприняли всё буквально. Даже иголки с нитками запросили, чтобы привести форму в порядок. Они сейчас у ручья, моются и стираются. Кстати, свою форму, включая бельё, я тоже отдал. Сейчас сидел в одном комбезе. Его потом простирают, а то после прошлого боя в жарком нутре танка, стоявшего на солнцепёке, комбез пропах порохом и моим потом.

Успел написать один лист из того десятка, что планировал, когда вернулся Иванов от дороги. Быстро он, пять минут туда, полчаса на месте и пять минут обратно. По его докладу удалось узнать, что немцы сплошным потоком идут в сторону отходящих советских войск. У подбитой нами техники ведутся ленивые работы, ещё в поле установлены пулемётные посты, все они контролируют лес. Вот это неприятная новость, если посты и на ночь останутся, покинуть лес будет сложно. Только в секторе своего наблюдения Иванов заметил три таких поста. Странно, что прочёсывание леса не организовывают, но видимо, не было свободных подразделений, да и куда мы денемся из блокированного леса?

– Тягач, говоришь, имеется? – заинтересовался я.

– Да, – тот показал на бумаге обстановку на дороге, где тот стоит, и где обустроились немецкие специалисты, которые, видимо, должны были озаботиться эвакуацией своей подбитой техники.

– Так это же отлично! Если немцы останутся на ночь, это просто великолепная новость.

– Я чего-то не знаю, товарищ майор?

– Есть такое. Вот тут в воронку скатились два наших танка.

– Да, немцы их как раз осматривали, когда я наблюдение вёл.