… и немало. Та же Бехтерева, известный нейрофизиолог, считала мозг самостоятельным органом, независимым от тела. И ряд западных ученых утверждают, что мозг всего лишь модем, передающий информацию с органов зрения, осязания и прочих, а также получающий команды и инструкции. Часть мозга работает непосредственно с телом – отвечает за гироскоп и вертикальное положение тела, обрабатывает команды, связанные с перемещением, отвечает за рефлексы, емкие программы для выживания. Но основная информация обрабатывается не в голове, а в неком общем центре, эдаком коллективном разуме или информационном поле. Сигнал посылается мозгом-модемом, обрабатывается центральным процессором и отправляется обратно в виде руководства к действию. Память тоже хранится отдельно, вот почему после ее потери из-за травмы или стресса она может возвращаться постепенно или кусками, сперва детскими воспоминаниями, потом взрослыми; или бывает, что все вернулось, а за последнюю неделю – нет. А то и вовсе может ничего не вернуться при абсолютно механически не поврежденном мозге. А бывает, часть мозга повреждена или удалена, и часть его функций утрачена. Это могут быть речевые функции, двигательные или связанные с памятью. И это может быть навсегда. А иногда функции восстанавливаются за счет неповрежденных участков мозга. А где, вопрос, они были все время, когда произошло повреждение, где хранились перед тем, как вернуться и восстановиться? Или такое бывает – последние несколько минут или часов человек помнит, базовые навыки не утрачены, ложку держать не разучился и автомобилем управлять может. А кто он, как зовут, где живет и с кем живет – не помнит. Амнезия. Модем не может поймать сеть и доступа к памяти нет? А все, что есть – небольшая оперативная память, в которой может что-то остаться, а может и не остаться. Или самая распространенная вещь – память есть, но что произошло за последние несколько минут человек не помнит. Все сталкивались с ситуацией, когда компьютер неожиданно выключился и все несохраненные данные пропали. Иногда их можно восстановить, а иногда нет.

Если связи с основной памятью нет, человек может пользоваться только тем, что физически хранится в его голове постоянно – набором личностных настроек, рефлексами, позволяющими выжить в критической ситуации, небольшой оперативной памятью с последними событиями и наиболее часто используемой информацией – о родственниках, работе, простые бытовые схемы поведения, как кэш на компьютере, где хранится, по сути, то же самое …

…глаза. Глаза были не его. Жесткий взгляд, складки в углах рта. Это не доктор Буткевичюс, этому лет на сто больше, выражение лица такое. Сразу понятно, что человек долго живет и многое видел. Поразило меня даже не само превращение пятидесятипятилетнего живчика доктора Буткевичюса в этого старца, а выражение его лица. Мировая скорбь, усталость атланта, тысячелетиями держащего небо, знания всей истории человечества, причем не самые приятные знания.

– Vad heter du? (Как вас зовут? швед.)

Вежливо улыбаюсь на всякий случай.

– Так как вас зовут? – Настойчиво повторяет незнакомец.

Показываю лицом недоумение.

– Я знаю, что вы русский. Не прикидывайтесь, что не понимаете.

– Понимаю, только сказать не могу. У меня амнезия, сами посмотрите в истории болезни. Ничего не помню.

– Вы клоун? – Начинает он терять выдержку.

– Учителя в школе тоже спрашивали, но нет, не клоун. Хотяяя…

– Тогда давайте серьезно поговорим о вашем будущем.

– Вы предсказываете будущее? По линиям на руке, по картам? По кофейной гуще не получится, здесь все пьют эту гадость из дешевых кофеварок, нормальный кофе никто не варит.

Демонстративно осматриваю ладонь правой руки на предмет длины линии жизни.

– Не паясничайте! – Рявкает неизвестный в теле доктора.

– А кто вы? – Спрашиваю, как ни в чем не бывало.

– Меня зовут Куратор. – А вас?

– Пушкин Александр Сергеевич.

– У нас принято называться настоящими именами.

– У нас?

– Я имею в виду наш круг, тех, кто знает про релокацию.

– Про что? Хорошо. Иван. Меня зовут Иван.

– Почему русские, как что случилось, все Иваны?

– Генетическая память включается. Под этим именем мы много героического совершили и еще много совершим. А что это за «наш круг»?

– Те, кто умеет перемещаться между телами, со временем узнаете.

– Вы так спокойно мне это говорите?

– Во-первых, вы никому об этом не расскажете. Вы даже английского языка толком не знаете, не то что местного. Во-вторых, вам не поверят. Вы же отдаете себе отчет где находитесь? Место как раз для таких рассказчиков, – ухмыляется он.

– Да, забавно получилось, – соглашаюсь.

– И третье, вы же понимаете, что можете застрять в таком состоянии навсегда? Без нас вы не разберетесь что к чему. Через небольшое время сознание шведа вытолкнет вас, и шанса побороть это у вас нет. Сейчас вы держитесь только за счет того, что у него мозговая деятельность на нуле, но он придет в себя рано или поздно.

– И чего вы от меня хотите?

– Сотрудничества. Подробностей. Кто вы, для начала? Как вас зовут? Отвечайте сразу, чтобы я видел, говорите ли вы правду.

– Я не люблю, когда на меня давят. У меня убеждение – если не дают времени подумать, значит, хотят обмануть. Знаете, это как кредитный договор с банком. Сперва торопят подписать, потом возмущаются, что не читали текст внизу мелким шрифтом.

– Вы типичный русский, – как приговор заявляет неизвестный, качая головой.

– Почему? То, что мы с вами говорим по-русски, ничего не значит. Вы первый заговорили на этом языке, и я лишь из вежливости поддерживаю.

– Только русские такие недоверчивые, думают, что их все хотят обмануть.

– А нет, не хотят?

– У меня нет времени на бессмысленные дискуссии, будете сотрудничать?

– А подумать можно?

– Думайте сейчас.

– Вы, часом, не рептилоид с другой планеты?

– Не ведите себя как идиот.

– Это не ответ. И кстати, почему вы все-таки заговорили по-русски?

– В отчете Буткевичюса есть предположение, что вы русский.

– Всех шведов с амнезией обвиняют в этом?

– Нет, только тех, кто себя странно ведет, – он перелистывает страницы журнала наблюдений на столе и зачитывает: – «открывает медперсоналу женского гендера двери, пропускает его вперед, встает, когда к нему обращаются». – Статьи в библиотеке тоже в основном читаете на русском. Русский. Тем более что и говорите вы по-русски свободно. Так что, вы решили сотрудничать? Учтите, второго предложения не будет, это единственное, притом и единственный шанс выжить.